Эффект разорвавшейся бомбы

— У меня четверо. Все младшие.

Мои брови поднялись еще выше.

Логан посмотрел на меня долгим взглядом.

— Ты был вчера на собрании или нет? — спросил он.

В его тихом голосе звучала чистая сталь, и от осознания того факта, что другой капитан отчитывал меня в окружении двух участников преступления, у меня запылало лицо.

— Ты знаешь, что был, — спокойно ответил я.

Логан наклонился достаточно близко, чтобы никто, кроме нас двоих, не смог его услышать.

— Тогда веди себя соответственно, — отрезал капитан.

Он уселся в ряду перед нами, не обращая внимания на тот факт, что я метал взглядом кинжалы, ножи, мечи и все виды оружия ему в затылок. Позже, когда я не буду чувствовать, что нахожусь на волосок от того, чтобы ударить кого-нибудь, я поговорю с ним об этом выговоре.

Конечно, когда ты продираешься сквозь густую грязь плохого настроения, ты не можешь допустить мысли о том, что другие правы в своем поступке. Я пришел к этому выводу, когда тренер Кляйн и Уильям вошли в комнату. Гул нарастал, пока не вошла она.

И тут наступила тишина, вакуум звука, настолько интенсивный, что казалось, будто все одновременно затаили дыхание. Необъяснимо, но мне захотелось разбить что-нибудь.

На этот раз ее волосы были зачесаны назад, никаких волн или локонов в солнечных ярких волосах. Никаких красных губ. Узкие черные брюки, свободный белый топ и красный жакет на заказ прикрывали ее тело. Она выглядела холеной, яркой и безупречной.

Богатой. Мощной. Уверенной.

И я возненавидел ее в тот момент, потому что Александра была так прекрасна, что на нее было больно смотреть. Как проснуться утром и обнаружить, что солнце светит прямо в меня.

Все ребята ерзали на своих местах, пока Уильям представлял ее и давал им краткий обзор, где в настоящее время находится наша команда. Напряжение разлилось по залу в движениях плеч, обращенных в ее сторону, и в глазах, прикованных к ней, неспособных поверить в то, что они видят.

Уильям указал на Александру, и она благодарно улыбнулась ему. Джек реально прикрывал рот рукой, и я толкнул его локтем, пока он не уронил ее. Его глаза были широко раскрыты и полны недоверия, но он улыбался так, словно только что выиграл в лотерею.

Александра прочистила горло и крепко сложила руки перед собой, крошечное проявление нервозности, которое заставило меня на мгновение отвести от нее взгляд. Я не хотел видеть ее нервозность. Я вообще не хотел ее видеть.

Мои глаза крепко зажмурились, и я вспомнил легкую смущенную улыбку Роберта, когда он сказал мне, что будет обедать в день благодарения в доме Джой. Снова.

Ее голос прорезал мои мысли, и я с трудом открыл глаза.

— Спасибо вам всем за то, что вы здесь собрались. Как сказал Уильям, я Александра Саттон. В течение следующих нескольких дней я хочу познакомиться с каждым из вас, я хотела бы, чтобы вы называли меня Элли. Знаю, что предсезонка начинается через пару недель, поэтому, хотя не могу обещать, что запомню всю игровую карту, я знаю, что означают первая и десятая, поэтому мне хотелось бы думать, что я не совсем безнадежна. — По комнате прокатился легкий гул смеха, и я смутно услышал, как один из моих коренных зубов треснул посередине под давлением челюсти.

Тело Александры слегка расслабилось, и я обнаружил, что сжимаюсь еще крепче.

Ее улыбка стала шире, и в комнате снова воцарилась тишина.

— Я провела последние несколько дней, погруженная в факты, цифры, диаграммы и бюджеты. Но эти документы не в полной мере передают ту любовь и уважение, которые мой отец испытывал к организации «Волки». Приятно осознавать, что он доверил мне свое место. — Она взглянула на свои черные каблуки с шипами и рассмеялась. — Метафорически говоря, конечно.

Это был мой ночной кошмар. Глядя на нее, я мог видеть только ее на крыльце с тарелкой розовых кексов. Как она сидит за столиком во внутреннем дворике и направляет динамик в мою сторону. Как бесстрашно смотрит мне в глаза накануне и излагает свои условия. И теперь мы шутили о ее обуви на собрании команды.

Я бы выполнил свою часть сделки. Когда я пожимал ей руку, тонкую и прохладную в моей руке, я не шутил. Я бы не сделал и не сказал ничего, что могло бы вызвать неуважение к ней в присутствии кого бы то ни было. Но я также не мог заставить себя сидеть, смеяться, шутить и думать, что это забавно, что человек, которому принадлежала наша команда, говорит, что знает, что означают первый и десятый.

Мне это не показалось смешным. Она опубликовала фотографии топлесс, от которых мой напарник уже пускал слюни, и бог знает, что еще там было. Я хотел выиграть еще один трофей Ломбарди, прежде чем уйду на пенсию, пока она моталась по Европе на деньги своего папочки. Хотел доказать, что я мог бы подняться на вершину не один раз за свою карьеру, что это не было случайностью.

Она жила своей жизнью, создавая идеальные социальные сети, а я был готов на все, чтобы избежать подобной показухи.

Я хотел играть в футбол. Хотел побеждать. И я хотел делать это без отвлекающих факторов, игр и зрелищ, окружающих команду. Пусть наше выступление скажет само за себя.