Эффект Рози

– Нет. Это просто типичный эмбрион, обычный плод… этапы развития. За исключением изображений на плитках № 13 и № 22 – они срисованы с сонограммы.

– Почему ты мне раньше это не показывал? Я рассматривала картинки в книге, а ты здесь рисовал такие же…

– Ты просила избавить тебя от технических деталей.

– Когда это я такое сказала?

– Двадцать второго июня. В День происшествия с апельсиновым соком.

Рози взяла мою ладонь и сжала ее. Оба кольца были на месте. Она, вероятно, заметила, что я обратил на это внимание.

– Мамино кольцо не снимается. Оно мне слегка мало, а пальцы, наверное, немного распухли. Если ты хочешь, чтобы я вернула тебе обручальное кольцо, придется подождать.

Пока я искал нужный материал на сайте «Нью-Йорк пост», Рози продолжала рассматривать изображения на плитках.

Я нашел его под заголовком «Отец года: по пиву в честь спасения своего ребенка, предназначенного для матерей-лесбиянок».

Я знал, что журналисты часто ошибаются в деталях, но статья, написанная Салли Голдсуорси, раздвинула мои представления о границах возможного в этой сфере.

«Австралиец Дон Тиллман, приглашенный профессор в Колумбийском университете, один из ведущих специалистов по взаимосвязи между аутизмом и раком печени, стал донором спермы для двух лесбиянок, а затем спас жизнь одному из своих детей. Проведя в своей квартире в Челси экстренное кесарево сечение, профессор Тиллман скромно отпраздновал это событие бутылкой пива и заявил, что не сомневается в способности двух матерей воспитать детей без какого-либо вмешательства с его стороны.

Он также продемонстрировал, сколь многому научила его жизнь в Америке.

– Разумеется, родители-лесбиянки – не вполне обычное явление, – заявил профессор Тиллман, – поэтому не стоит рассчитывать на обычный результат. Но отказаться от поисков новых горизонтов было бы не по-американски».

Статья сопровождалась моей фотографией, на которой я, по просьбе фотографа, стоял с японским кухонным ножом в руке.

Я показал статью Рози.

– Ты это говорил?

– Нет, конечно. Материал изобилует смехотворными ошибками. Что типично для публикаций на научные темы в массовых изданиях.

– Я имею в виду цитату про необычные результаты. Похоже на то, как ты говоришь, но это так…

Я ждал, пока Рози закончит фразу, но она не могла подобрать прилагательное для описания сказанного мною.

– Цитата правильная, – ответил я. – Ты с ней не согласна?

– Напротив. Я тоже не хочу, чтобы Бад вырос обычным.

Я отправил ссылку на статью своей матери. Она требует, чтобы я присылал ей все упоминания обо мне в прессе, независимо от количества ошибок, чтобы демонстрировать их родственникам. Я сопроводил ссылку сообщением, что ни одна лесбиянка от меня не забеременела.

– Теперь понятно, почему мы завтра летим бизнес-классом, а не сидим в тюрьме в Гуантанамо. Они испугались заголовка «Власти преследуют героя-хирурга за его исключительность».

– Я не хирург.

– Но ты исключительный. Ты был прав насчет того, что я боюсь вида крови и хаоса. Мне просто надо было один раз это сделать. Неплохо мы поработали, а?

Рози все правильно сказала. Мы были отличной командой. Командой из двух человек.

38

В метро было полно людей в колпаках Санта-Клауса. Если бы я годился на роль отца, мне тоже пришлось бы изображать Санта-Клауса и делать то же, что в свое время делал мой отец для меня, Мишель и Тревора. Он был специалистом по нестандартным подаркам и неожиданным приключениям.

Мне пришлось бы освоить множество новых навыков и занятий. Если судить по моим родителям, а также по Джину и Клодии, некоторые из этих занятий потребовали бы от нас с Рози совместных усилий.

Факультетская вечеринка проходила в большом конференц-зале. По моим подсчетам, там собралось сто двадцать человек. Неожиданным стало появление только одного человека. Лидия!

– Я не знал, что вы работаете в Колумбийском университете, – сказал я. – Если мы коллеги, то наше дальнейшее взаимодействие, безусловно, создаст новые этические проблемы.

Она улыбнулась.

– Меня пригласил Джин.