Эффект Рози

Как всегда на таких мероприятиях, алкоголь был дешевым, закуски скучными, а слишком громкий звук мешал содержательному общению. Невозможно понять, зачем было собирать в одном месте самых выдающихся ученых в области медицины, чтобы затем ослабить их интеллект алкоголем, а голоса заглушить музыкой, которую дома они наверняка потребовали бы выключить.

Мне понадобилось всего восемнадцать минут, чтобы употребить такое количество пищи, которое сняло всякую потребность в ужине. Я надеялся, что Рози поступила так же. Я уже собирался найти ее и предложить уйти отсюда, когда Дэвид Боренштейн взял микрофон и поднялся на сцену. Рози могла не догадаться, что начало торжественной части означает сигнал к отбытию.

– Это был важный год для нашего факультета… – сказал декан.

Я как будто и не уезжал из Мельбурна; дома декан сказал бы те же самые слова. Год всегда был важным. Для меня этот год тоже оказался важным. А окончание его – катастрофическим.

– Достигнутые существенные результаты, – продолжал Дэвид Боренштейн, – несомненно получат признание на соответствующих научных форумах. Но сегодня я хотел бы отметить тех, кто, возможно, не…

По мере того как на сцену поднимались научные работники, получавшие свою долю аплодисментов за научные и педагогические достижения, а на экране появлялись плохого качества ролики, в которых они были запечатлены за работой, я чувствовал себя все лучше. Раз уж мне не суждено напрямую участвовать в воспитании детей, по крайней мере, есть шанс, что какой-нибудь другой, хороший отец откажется от алкоголя после генетического теста, выявляющего предрасположенность к циррозу, тем самым сохранив себя для своего ребенка. Этот тест станет результатом моей шестилетней работы, состоявшей в том, чтобы выращивать мышей, спаивать их, а затем вскрывать их печень. Или какой-нибудь лесбийской паре будет легче принимать решение о воспитании детей благодаря проекту «Матери-лесбиянки», в котором я участвовал.

Я буду скучать по Рози. Как и Грегори Пеку в «Римских каникулах», мне выпала неожиданная удача, которая оказалась временной из-за того, что я – это я. Звучит парадоксально, но счастье стало для меня проверкой. И я пришел к выводу, что быть собой, со всеми врожденными недостатками, для меня важнее, чем обладать тем, что мне было нужнее всего.

Я вдруг обнаружил, что Джин стоит рядом со мной и толкает меня в бок локтем.

– Дон, с тобой все в порядке? – спросил он.

– Конечно.

Задумавшись, я перестал слушать декана и сейчас вновь сосредоточился на том, что происходило на сцене. Это был мой мир.

– И, действуя в духе того нобелевского лауреата из Австралии, который проглотил бактерии, чтобы продемонстрировать, что после этого у него разовьется язва, один из наших коллег из Австралии не пожалел себя ради науки.

На экране за спиной декана появился ролик со мной в тот день, когда я улегся на пол и позволил ребенку лесбийской пары ползать по мне, чтобы определить влияние этого события на уровень окситоцина. Все начали смеяться.

– В таком виде профессора Дона Тиллмана вы еще не видели!

Это была правда. Я смотрел на себя с удивлением. На видео я был счастлив, счастлив гораздо больше, чем мне это запомнилось. В тот день я, вероятно, не мог полностью оценить свое эмоциональное состояние из-за того, что был сосредоточен на корректном проведении эксперимента. Видео длилось приблизительно полторы минуты. Я почувствовал, как кто-то еще подошел и встал со мной рядом. Это была Рози. Она держала меня за руку и плакала не переставая.

Я не успел выяснить, что довело ее до слез.

– Возможно, – добавил Дэвид, – он таким образом репетировал. Дон и его спутница Рози ожидают своего первого ребенка в наступающем году. У нас для вас небольшой подарок.

Мы с Рози поднялись на сцену. Вероятно, неуместно было брать подарок, вручаемый на том основании, что мы с Рози остаемся супружеской парой. Я раздумывал над тем, что должен сказать, но Рози решила проблему.

– Просто скажи «спасибо» и возьми его, – шепнула она, когда мы шли по сцене. Рози держала меня за руку, что неминуемо должно было подтвердить ошибочное впечатление.

Декан вручил нам пакет. Это явно была книга. После этого он произнес ритуальные прощальные напутствия, и все начали расходиться.

– Давай подождем несколько минут, – попросила Рози. Кажется, она немного пришла в себя.

– Конечно, – согласился я.

Прошло пять минут, и все ушли, в том числе и Джин с Лидией. Остались только Дэвид Боренштейн, его помощник и мы.

– А можно еще раз показать видео с Доном? – спросила Рози декана.

– Я уже все собрал, – сказал помощник. – Могу дать вам диск, если хотите.

– Я решил, что перед Рождеством это будет правильный финальный аккорд, – сказал декан. – Бесчувственный ученый проявляет человеческие качества. Думаю, эта тема вам хорошо знакома, – добавил он, обращаясь к Рози.