Эффект Танева

— Товарищи! Всё это, конечно, важно, но это — не главное. Главное в том, что мы столкнулись с иной, разумной расой, пусть даже враждебно настроенной. Расой, живущей миллионы лет, ассимилировавшей в себя неисчислимое количество биологических видов. Уничтожать такой источник знаний, уничтожать такой ресурс — это ошибка, страшная ошибка. Следует вступить с ними в переговоры, следует договориться с ними — пусть даже разговор пойдёт с позиции силы.

Встаю. Возражаю. Резко. Решительно.

— Это безумие! Это безумие, Вера! С Жнецами нельзя договориться, с ними нельзя наладить сотрудничество, их можно только уничтожить! Они мечтают о переработке всех органиков галактики в синтетиков, они уже делали это бессчётное число раз! Какой тут может быть разговор?

— Некогда те же самые аргументы я слышала относительно разрушителей. Их идеология была ещё более изуверской: они хотели уничтожить жизнь как явление, они хотели уничтожить всё! Шепард, посмотри, что стало с ними теперь!

— Жнецы — это не демиурги, Вера! У разрушителей в составе тел были органические части, был органический мозг. Их можно было переспорить, переубедить, запугать, наконец! Жнецы лишь следуют заложенной программе.

Вера выпрямилась, хотя и до этого вроде бы не сутулилась.

— У них есть уязвимости, Шепард. Есть! «Каждый из нас — это нация». Жнецы невероятно горделивы и ни во что не ставят органиков. Кроме того, они относятся к себе как к сверхценности. Для них потеря корабля — это потеря знаний целой расы или хотя бы её части. А теперь представь, что будет, если Жнецов начнут аннигилировать — десятками, сотнями, тысячами? Они — разумная раса, они считают себя сверхразумными. Когда они поймут, что дальнейшее сопротивление обречено?

— А как ты собираешься их контролировать? Что помешает им сорваться с крючка, едва покинув гравитационную улитку Станции Метрики? Не забывай, они умеют одурманивать, они могут ассимилировать чужие технологии!

— Как контролировать — это частности. Важные, ключевые, но детали. Эти проблемы можно обдумать, их можно решить. Да хотя бы с помощью тех же самых Государственных машин! Да, это пока не план, пока лишь набросок плана. Но с ним уже можно работать.

— Подумай о риске, Вера! Ты готова обречь человечество ради абстрактных «знаний»?

— Подумай о риске, Джон. Пусть мы уничтожим всех Жнецов в генеральном сражении, пусть. Кто поручится, что это — конец? Что в глубинах тёмного космоса не скрыты ещё более могущественные армады, которые не остановить аннигиляторами Танева? Нет гарантий, ведь мы не знаем ни количества Жнецов, ни их целей и мотивов. Именно поэтому главное в войне — это понять противника. Возможно, им что-то нужно от органиков? Например, Явик рассказывал, что протеане строили некое супероружие, дошедшее до них из предыдущих циклов. К сожалению, большего он не знает. Звучит как чистая фантастика, но, возможно, именно с его помощью можно воздействовать на Жнецов? Не вступив с ними в контакт, мы никогда об этом не узнаем. Да, сперва их нужно разбить в военном противостоянии. Да, нужно соблюдать крайние меры предосторожности. Но — это — необходимо.

Как её переубедить? Как?! Уверенность Гамазиной в своих словах сравнима лишь с убеждённостью Совета Цитадели.

— Но, разумеется, один человек не вправе принять такое решение, — продолжает Вера, — Это выходит даже за рамки компетентности Государственных Машин и Большого Совета. Я требую устроить всеобщий опрос!

Я тяжело рухнул в своё кресло. Поражение. Полное и абсолютное. Почему-то я ни на миг не усомнился в том, как проголосуют земляне.

Со своего места поднялся Эли Гамазин.

Возможно, ещё не всё потеряно? Если кто и может переспорить Веру, то только он.

— Товарищи! Всё это, конечно, важно, но это — не главное. Главное в том, что к нам попали гости из иного мира, из иного времени. Не Жнецы бросают нам вызов, что Жнецы — механизмы, пусть даже сложные и смертельно опасные. Вызов брошен самой природой. Мы столкнулись с феноменом, природу которого мы не понимаем. Более того, мы даже подозревали о его существовании! Теперь ясно: время — это не просто четвёртое измерение. Время многомерно!

Меня бросает в жар, в холод, по коже бегут мурашки.

— Нам непонятно, как именно Шепард перенёсся сквозь время. Но это случилось. Это реально. Это познаваемо. Мы обязаны открыть эту тайну природы, и мы откроем её.

Земля… Земля двадцать второго века, вернуться на которую невозможно…

— И не из интереса, не из любопытства — вернее, не только из-за них. Где-то там, в иных временах, остался мир, в котором некому остановить Жнецов. Некому, кроме нас. И кто знает, единственный ли это мир? Только ли Жнецы угрожают существованию жизни? Человечество открыло бездны пространства. Оно было злым ко злу и протягивало руку помощи друзьям. Но теперь мы стоим на пороге иной бездны. Возможно, масштаб этой задачи грандиозен; возможно, она покорится лишь следующим поколениям — но рано или поздно перед человеком распахнутся просторы времени!

Невозможно.

Для этих людей нет слова «Невозможно».