Эффект теломер: революционный подход к более молодой, здоровой и долгой жизни

Именно тогда я (Элисса), получив ученую степень, приступила к работе на кафедре психологии здоровья в Калифорнийском университете в Сан‑Франциско. Сьюзан Фолкман – ныне бывший директор Центра интегративной медицины имени Ошера, а также пионер в области методов преодоления стресса, – предложила мне присоединиться к группе исследователей, которые брали интервью у матерей, чьи дети страдали серьезными хроническими заболеваниями. Очевидно, эти женщины постоянно подвергались сильнейшему психологическому стрессу.

Я глубоко сочувствовала этим заботливым матерям, которые выглядели изможденными и значительно старше своего хронологического возраста. К тому времени Элизабет, переехавшая в Сан‑Франциско, поселилась в студенческом городке Калифорнийского университета, и я следила за ее работой. Познакомившись с ней, я рассказала об ухаживающих за больными детьми матерях, которые участвовали в нашем исследовании. Если мне удастся договориться о финансировании, то можно ли будет проанализировать уровень теломеразы и длину теломер у этих женщин? Стоит ли вообще затевать изучение потенциального влияния стресса на сокращение теломер и преждевременное старение клеток?

Как и большинство молекулярных биологов того времени, я (Элизабет) рассматривала теломеры с одной конкретной и довольно узкой точки зрения. На мой взгляд, структура теломер поддерживалась исключительно на клеточно‑молекулярном уровне и контролировалась специальными генами. Но когда Элисса задала вопрос о матерях, которые заботятся о больных детях, передо мной открылся совершенно новый взгляд на проблему. Я отреагировала не только как ученый, но и как мать. «Нам нужно еще лет десять, только чтобы в полной мере изучить генетику теломер», – произнесла я с долей сомнения в голосе, одновременно представляя, какому колоссальному стрессу подвергаются эти несчастные женщины. Я задумалась над тем, насколько матери, чьи дети страдают серьезными хроническими заболеваниями, истерзаны ежедневными заботами. Может, наши теломеры тоже с годами становятся такими? «Да, – согласилась я. – Давай проведем это исследование, если удастся найти ученого в моей лаборатории, который возьмется помочь с измерениями». Руку подняла одна из моих докторантов, Цзюэ Линь. Она занялась разработкой более точного способа измерения уровня теломеразы в здоровых клетках человека, и работа закипела.

Мы отобрали группу матерей, каждая из которых ухаживала за тяжелобольным ребенком. Любая дополнительная жизненная трудность у испытуемых могла привести к неточным результатам, так что мы исключили женщин, у которых отмечались серьезные проблемы с собственным здоровьем. Аналогично мы подобрали контрольную группу, включавшую матерей, чьи дети были здоровыми. На тщательный отбор ушло несколько лет.

Мы взяли у каждой женщины образец крови и измерили длину теломер в лейкоцитах. Мы заручились помощью Ричарда Каутона из Университета Юты, который незадолго до того разработал более простой способ измерения длины теломер в лейкоцитах человека (с использованием метода под названием «полимеразная цепная реакция»).

В 2004 году мы получили результаты исследования. Я (Элисса) сидела в своем кабинете, распечатывая на принтере данные численного анализа. Я взглянула на диаграмму рассеяния и ахнула: она в точности отражала зависимость, существование которой мы предполагали. Данные показывали, что длина теломер и уровень теломеразы находятся в обратной зависимости от уровня стресса, которому были подвержены испытуемые.

Я немедленно позвонила Элизабет. «Пришли результаты, – сказала я. – Причем данные еще поразительнее, чем мы могли себе представить».

Нас интересовал вопрос: может ли образ жизни влиять на длину теломер и количество теломеразы? Теперь у нас на руках был ответ.

Да.

Да, у матерей, которые, по их собственной оценке, подвергались наибольшему стрессу, уровень теломеразы оказался наименьшим.

Да, у матерей, которые, по их собственной оценке, подвергались максимальному стрессу, оказались самые короткие теломеры.

Да, у матерей, которые ухаживали за больными детьми дольше всего, теломеры были короче, чем у остальных.

Это тройное «да» означало, что полученные результаты не были случайностью или статистическим выбросом. Это также означало, что наш жизненный опыт, равно как и наша реакция на него, способны изменять длину теломер. Иными словами, человек может влиять на то, как он стареет, на самом базовом, клеточном, уровне.