Эффект жизни

[Андрей] ЭФФЕКТ ЖИЗНИ

Глава первая Эффект жизни

Ни лиц, ни движенья, ни гула

В мокром мраке искрошенного пролета,

Который похож на беззубый рот старика

И зубастую пасть одряхлевшей акулы.

Томас Стэрнз Элиот

Она прятала ото всех своего потрепанного затертого плюшевого медведя. Он был для нее скорее другом, чем игрушкой. Ее амулетом от страха и одиночества. Родителям не очень нравилось, что их дочь всегда таскала его с собой, они считали, что она уже выросла из того возраста, когда можно так привязываться к какой-то игрушке.

Давно, еще после первой стирки, черный коготь на одной из медвежьих лап стал бледно-серым; отец сказал, что это потому, что он сделан из дешевого материала. Но от этого мишка не стал для нее менее дорог.

«Сегодня все вроде бы как всегда».

В небольшом зеркале ванной комнаты, уляпанном засохшими мыльными пятнами и брызгами зубной пасты, отразилось ее лицо с воспаленными глазами.

«Натали, это точно ты?»

Нельзя долго тереть глаза, особенно с утра — ее за это ругали, но она никак не могла избавится от этой привычки. Вчера отец неожиданно вошел в комнату и застал ее за этим занятием. Натали в испуге опрокинула стул, упала на его ножку и сильно расцарапала ногу от колена до паха. Было очень больно. Странно, но отец не стал ругать ее. Наверное, рана — это наказание за то, что она трет глаза.

«Если бы не холод, то не было бы так больно».

Рана покрылась противной чешущейся корочкой, которую так и хотелось сорвать, поэтому она и не заживала.

«Это невозможно терпеть!»

Громкий хлопок дверью. У Натали дернулось плечо.

— Натали, почему ты ходишь до сих пор в трусах? Тебе не стыдно? Одевайся быстрее! — и, уходя: — Опять в школу опоздает…

Жалко, что она не успела одеться, теперь что-нибудь наверняка случится. Она так и знала. Куда-то запропастились теплые носки. По рукам пробежали мурашки, а от них холод ушел вглубь тела. Если она будет ходить в тонких носках, то из носа опять потечет, а платки постоянно терялись, как будто их кто-то специально прятал.

Постоянно вдыхая воздух и пытаясь проглотить скользкие сопли, она зарабатывала головную боль, которая мучила ее ночью, не давая уснуть.

«Нельзя тереть глаза».

Воду она не любила. Папа заставлял ее умываться холодной. Она неприятная и щиплет, грязь размазывается, и какая вообще радость от холодной воды?

«Нашла теплые носки».

Но если надо, Натали могла помыть своего мишку даже в холодной воде. Могла потерпеть ради него.

Недавно к ней пришла странная, страшная идея: Натали взяла большой овощной нож и разрезала мишке лапу, а потом и свою руку — так глубоко, как смогла. Пришлось поплакать, не только от боли, но и оттого, что она не знала, как зашить мишке лапу втайне от родителей.

«Почему я об этом не подумала!»

Потом она прислонила раны друг к другу и отдала мишке частицу своей крови. Натали так хотелось верить, что этот ритуал, эта боль — свидетельство ее верности и любви к мишке и сейчас, и потом, когда у ее защитника появится сила и он сможет помогать ей. В доказательство своей верности Натали могла бы сделать что-нибудь отчаянное — к примеру, показаться на глаза отцу с мишкой. Только зачем? Это еще одна глупость. Его наверняка отнимут под каким-нибудь правильным предлогом, а потом как?..

Она много раз думала уйти из дома, но знать бы куда. Ведь даже думать об этом опасно. Мама узнает! Мама… Мама — это вообще самое страшное существо. Если отца Натали просто боялась, стараясь обходить стороной, то мама… Мама знала про то, что делается у нее в голове.

Натали тоненькими пальцами разгладила волосы, наклонив голову. Много-много, бесчисленное множество нитей волос. Если потянуть посильнее, почувствуешь боль. Оттуда, из того места, где больно, растут волосы — так можно точно определить начало каждой пряди. Она так часто играла, иногда волосы обрывались.

«Отец это видел».

Наказание пришло ночью. Когда она, устав шмыгать носом, стала проваливаться в сон, открылось окно и в темную спальню налетели насекомые. Они жужжали и жужжали, кружились где-то рядом, мешали уснуть.

Наутро все чесалось, а один комар укусил в веко, и глаза… иногда кажется, уж лучше б их не было, хотя бы иногда, к примеру — ночью. Зачем ночью глаза?

А вот мать, мама, делает по-другому… Она может узнать про самое дорогое.

«Нет, нет, даже думать про это нельзя».

Мама, входящая в комнату, резко открывающаяся дверь, из двери — струя зловещего воздуха. Сердце бешено заколотилось. Не думать об этом. Стук каблуков, сердитый ритм — мама идет ругать. Не думать об этом. Страшное бледное лицо. Не думать…

Черно-белое отражение в зеркале.

«Это отражается моя душа».