Эфффект линзы

Я поймал Страхова в школьном коридоре в тот же день, около полудня. С ним предпочел не церемониться и поэтому, осознав всю серьезность моих намерений и мою впечатляющую осведомленность, он сдался довольно быстро. Как я и думал, Женька Метельский влез в эту неприятную историю именно из-за ноутбука. Подобная мечта вызвала лишь раздражение у его многочисленных родственников, которые считали, что компьютера сборки 2002 года ему вполне хватит для учебы, а мочить монстров и непрерывно сидеть в соцсетях совсем не обязательно. Тогда Женя вовсе не растерялся, и однажды в присутствии Страхова похвастался друзьям, что запросто украдет несколько телефонов, а на вырученные деньги купит себе то, что хочет, сам, безо всяких там тетушек и родителей. Скорее всего, в этот миг в голову предприимчивого десятиклассника и пришла гениальная идея использовать юного карманника в своих стратегических целях. Денис же в это время уже был должен Штырю несколько сотен баксов — правда, сознаваться, зачем ему понадобились такие деньги, он напрочь отказался. После того, как старший товарищ получил первый украденный телефон, он занял у городского «ростовщика» необходимую для ноутбука сумму, и стал выдавать ее Женьке частями, по мере поступления нового «товара». Продавая телефоны, Страхов не только отдавал свой астрономический долг, но и немного зарабатывал. Эта схема работала неплохо, пока от воришки не отвернулась удача. Несколько недель он не мог украсть вообще ничего, даже банальной «котлеты» — кошелька, торчащего из заднего кармана или из расстегнутой сумки рассеянных граждан. И тут-то начались проблемы. Штырь, как объяснил мне Страхов, никаких долгов никому не списывал, сроки не удлинял, проценты, несмотря на постоянные пьянки и наркоманские оргии, скрупулезно подсчитывал и записывал, а поэтому регулярно напоминал своим юным друзьям, что недалек тот час, когда их могут найти где-то в подворотне сильно избитыми, если вообще живыми.

И тут я и задал тот самый вопрос, который не давал мне покоя со времени, когда я подслушал их разговор на заброшенной танцплощадке. «Почему ты считаешь, что Леху Литвиненко из 11-А убил именно Штырь?» Страхов смотрел на меня испытующе, строго, но уверенно. И ни секунды не сомневался в том, что произнес: «Ну, потому что Леха торчал ему тыщу баксов. И не отдал. Штырь так и сказал».

Тогда я оторопел. За тысячу долларов в нашем городе еще недавно можно было купить несколько домов. Кроме того, семья Литвиненко была не из бедных: у нас в учительской обожали обсуждать чужое богатство — так я узнал, что его отец ездил на новенькой иномарке, мать частенько выбиралась за покупками в областной центр, да и жили они, по сравнению с обычными для нашего города семьями шахтеров, заводских рабочих и бюджетников, просто шикарно — в пятикомнатной квартире с видом на парк. Неужели Леха рискнул занять денег у наркомана на какую-нибудь дорогую игрушку типа айпада? Пока я переваривал всю эту информацию, Страхов боязливо оглядывался по сторонам, видимо, в поисках скрытой камеры или жучка и, в конце концов, шепнул, наклонившись вперед: «вы помните, в том году пацанчика хоронили, у нас тут, на районе? Ну, ему еще голову прострелили… Говорили, что он тоже Штырю должен был. Мне рассказывали, что Штырь иногда долги прощает, если ему какую-то услугу окажешь… Думаю, может, это и была такая услуга, а? Ему весь город должен, а кто не должен — тот только что отдал или завтра займет, я вам отвечаю! От него никуда не денешься — и в школе, и дома, и у черта на рогах найдет». Больше никаких уточнений он не делал.

Конечно, я попытался навести кое-какие справки. Но, как ни странно, никто из одноклассников Литвиненко и слыхом не слыхивал ни о каких деньгах. В то же время я вспомнил, что Феськов распространялся о своем обрезе в компьютерном клубе. И с тех пор не видел своих новых «друзей» по «Контре».

По тому описанию, довольно подробному, которое дал Денис, я был уверен, что узнаю Штыря из сотни лиц. С отвращением отодвинув от себя и без «крови» ужасающую «Мэри», я стал исподтишка рассматривать нескольких бугаев, неумело играющих в бильярд. Ничего интересного — они гигикали, похлебывали пиво, орошая брызгами зеленую ткань стола, и лупили по шарам, крайне редко попадая в лузы.

Все изменилось через несколько минут. За моей спиной послышались радостные вопли и, обернувшись, я застал как раз церемонию всеобщего братания. Несколько парней приблизительно моего возраста, прибывших в бар, тут же замахали грустному бармену, который наконец оставил свой отполированный до идеала бокал. Мой взгляд быстро пролетел по новым лицам. Нет, нет, нет… а вон тот… с длинными редкими волосами… ну-ка, повернись…