Эфффект линзы

Этот вторник оказался лучшим днем для плохих новостей. Алла Ивановна завалила меня заданиями. Голова буквально раскалывалась от грохота, распространявшегося из учительской — семиклассники разбили старое окно еще неделю назад, благо, сейчас уже было тепло, и наша дирекция решила не ждать до каникул с заменой стеклопакетов. По коридорам теперь шумно передвигались рабочие, а учителя были вынуждены ютиться по чужим кабинетам и лаборантским. Ко мне, слава Богу, еще никого не подселили, так что я заварил кофе и, наблюдая, как из чашки вьется ароматный пар, размял занемевшую шею.

Внезапно дверь хрустнула и открылась. На пороге, едва удерживая огромную пачку тетрадей, стояла Юля.

— Пустишь?

Я быстро подошел к ней и отобрал «ценный груз» размером почти с нее саму.

— Да куда же тебя девать… Заходи!

Она чуть заметно улыбнулась, подкатив стул для посетителей к другому краю стола.

— Дурдом какой-то… и — как назло! Сто пятьдесят тысяч лабораторок мои понаписали… вся параллель! Ты ж знаешь, что мне часы биологии навесили, как Людка на больничный попала?..

Рядом с окном опять что-то загрохотало. Я горестно вздохнул.

— Ага. Только давай молча работать, хорошо? Мне столько всего надо… я до выпускного не управлюсь.

Юля нахмурилась, видимо, обидевшись, но я прекрасно знал ее способность говорить часами без разумных пауз. На улице начался мелкий противный дождик, рабочие, висевшие за окном, отчаянно матерились, не обращая внимания на место, где находились, кофе безнадежно остыл… Еще пара минут — и я точно сбегу отсюда домой, разгребать эти Авгиевы конюшни в тишине и покое. В эту секунду мой взгляд скользнул по тетрадке, над которой склонилась сосредоточенная, измучено-тихая Юлия Витальевна.

— Что это?

— Как «что»? — Ее громадные темно-карие глаза уставились на меня с неподдельным удивлением. — Лабораторки!

— Ну да, — кивнул я, отбирая у нее тетрадь. — А что, они теперь не руками все пишут, а только крестики ставят?

Она усмехнулась, пожав плечами.

— Да опять ерунду какую-то экспериментальную министерство прислало. На город пришло несколько пачек всего — к нам и в седьмую школу дали. Как по мне — полная чушь. «Впишите правильные ответы, разберите пример и запишите полученный результат…» Они не то, что биологию знать не будут, а и писать разучатся.

Я приблизил к глазам шрифт, судорожно пытаясь вспомнить, где мог видеть такие странные буквы. И мои руки и спина мгновенно покрылись «гусиной кожей».

Именно этот шрифт, со всеми дурацкими загогулинами и цветочками, я видел на тех двух странных записках, которые одновременно получили мы с Викой еще в декабре.

— Какой это класс, Юля?!

— Да какой… девятый, а что? Я ж говорю — мои писали. Кстати, Маша вдруг так хорошо успевать стала по всем предметам. Такая славная девочка оказалась, помогает мне…

— Потом про Машу, извини! — Я сорвался с места, тут же позабыв о своей сотне заданий. — Я могу взять до завтра эту тетрадку?

— К-кирилл…

— Юль, пожалуйста… очень надо… верну в ценности и сохранности!

Уже выскакивая из кабинета, я услышал, как она торопливо крикнула мне вдогонку:

— Только к первому уроку принеси!

… Моя квартира быстро превратилась в Мамаево побоище. Я вытряхнул на диван содержимое всех ящиков, перепотрошил книжки, в отчаянии собираясь уже вскрыть матрац… До четырех Вика была у репетитора и, как обычно, рассказав домашним о какой-то мифической контрольной, прибежала ко мне около полпятого. Пока я продолжал бегать по гостиной, взывая к помощи Высших сил, она недоуменно следила за мной, а потом вдруг невзначай бросила:

— Ну, так бы сразу и сказал, что письма ищешь. Я их брала.

Я прищурился, всем естеством предчувствуя какую-то неприятность.

— Зачем?

— Не скажу, — она обижено надула губы и полезла в рюкзак. — Пока — нет.

Действительно, искомый конверт преспокойно покоился в одной из ее многочисленных тетрадок с Тимберлейком. Я с благоговейным трепетом забрал свою пропажу и присел на диван.

— Что ты задумала, Вик? Это как-то связано с нашим расследованием?

Она устало убрала мою руку с плеча и пошла на кухню.

— Я жрать хочу, как волк. Потом расскажу. Все равно ничего не получилось.

Я мысленно отметил, что и сам не прочь подкрепиться, но исследовательский зуд тут же забил собой даже чувство голода.

Круг света от настольной лампы выхватил крупные, замысловатые буквы, которые под лупой казались еще более странными. К биологии эти сказочные вензеля точно имели весьма отдаленное отношение. Я пролистал тетрадь до конца.

«Вы оба не знаете, с кем связались. Девочка, тебе все еще дорога твоя голова?»

Вот это «Вы» — явно вырезано из опросника на тип темперамента. «Знаете», «тебе», «голова»… Я пристально всматривался и сравнивал. Да, буквы и целые слова были аккуратно вырезаны прямо из тетради. Но что бы это значило? Нам угрожал какой-то девятиклассник? Кто-то специально хотел подставить девятиклассника? Но зачем?! Я тряхнул головой, избавляясь от синеватых «мошек», вспыхивающих от напряжения перед глазами.