Ефим Сегал, контуженый сержант

Внезапно, словно откуда-то с высоты, к Ефиму донеслись неясные звуки то ли песни без слов, то ли неясные слова, звучащие песенной мелодией. Он прислушался, уловил ритм, настроение и, как ему почудилось, смысл мелодии. Появились слова, они складывались в строчки, строчки - в стихи:

Эта тема совсем не нова - Настоящее бьется с прошедшим.

Разболелась моя голова,

И мне кажется, я - сумасшедший...

В полумраке плетутся мечты,

Тучи плотно на крышу насели...

Хорошо, что, любимая, ты В этот час у моей постели.

Не печалься, не стал я иной,

Хоть в душе и тревожно и пусто...

Все пройдет, если рядом со мной Воплощение мысли и чувства.

Он открыл глаза. Жены в комнате не было. Дверь приоткрыта.

-    Надя! Наденька! - крикнул он негромко: голос ослаб.

Она тут же появилась на пороге.

-    Ты вздремнул? Я на минуточку отлучилась на кухню. Тебе лучше?

-    Лучше. Присядь, послушай, что я во сне сочинил.

-    Разве стихи и во сне сочиняют?

-    Бывает... - улыбнулся он слабо, - я не спал, только глаза закрыл, мне показалось, и вдруг, представь себе, сочинил стихотворение. Слушай. Оно посвящено тебе.

-    Какой ты счастливый, - воскликнула она, когда Ефим окончил декламировать, - найти нужные, вроде бы обычные слова, заставить их звучать всегда по-новому, - это, наверно, и есть талант?.. И все у тебя хорошо получается. Даже сказочка для ребятишек и та, по-моему, славненькая, непосредственная. «Котик наш усатый, серый, полосатый...» - она продолжала наизусть читать сказку.

Ефим не слышал ни слов, ни ее голоса, замер. Вдруг спросит: «Как дела в издательстве, когда книжка выйдет?» Что отвечать?

У него на душе отлегло, когда она продолжила:

-    Я отварила кусочек судачка, теперь поешь или попозже?

Ему даже есть захотелось.

-    Судачка? Да, поем, подать его сюда такого-разэтакого!

Надя вышла на кухню. «Пронесло-то пронесло, - думал он, - да надолго ли?.. Рано или поздно придется открыть правду. Наверно, было бы лучше сделать это немедля: какой тяжкий груз снял бы он с себя!.. Верно, с себя груз снимет, а каково будет Наде? Ее страшное известие придавит как плита. Нет, - решил он, - после выздоровления потихоньку подготовлю ее, потом все выложу».

Она принесла две тарелочки с рыбой и картофельным пюре, одну подала Ефиму, с другой села подле кровати. Рыба свежая, вкусная, оба уплетали ее с аппетитом, после пили чай. Помешивая ложечкой в стакане, Надя склонила головку, лукаво посмотрела на мужа.

-    Фима, у меня огромная для тебя новость.

Он с любопытством посмотрел на нее.

-    Может быть сам догадаешься? Нет, не догадаешься... Знаешь, - щеки ее разрумянились, она тихо смущенно прошептала: - у нас будет ребеночек... Не веришь? Да-да, у нас будет ребеночек! Я так рада! Я так долго этого ждала, Фима, родной мой...

Нет, Ефим не вскочил с постели, забыв о недуге и слабости, не схватил жену в охапку, не закружился вместе с ней по комнате, не осыпал поцелуями любви и благодарности, не воскликнул: «Наконец-то! Ура! Спасибо тебе, Наденька!»

Известие Нади ошеломило его, заставило почти физически ощутить могучие клещи капкана, в который он роковым образом попал. Только что он намеревался все ей рассказать... Но теперь, когда она так счастлива от ожидания материнства, от многих успехов мужа и радужных надежд - это стало совершенно невозможным... Он привстал с постели, обнял Надю, крепко прижал к себе.

-    Радость моя... - и внезапно почувствовал неодолимую слабость, головокружение, разомкнул объятья, обессиленный откинулся на подушку.

-    Фима, что с тобой? - Надя испугалась, увидев, как он побледнел.

-    Не пугайся, это от великой радости... Это... сейчас будет лучше.

Она заботливо оправила постель.

-    Успокойся, ляг поудобнее.

Он повиновался, полуприлег, отдышался. Надя увидела, что лицо его порозовело, села рядышком, стали мечтать.

-    Будет у нас сын, Наденька, красивый, сильный...

-    Умный, зеленоглазый и кудрявый, как папа, - добавила Надя.

-    Милый, как мама, — добавил Ефим.

-    Талантливый, как папа, - добавила Надя.

-    Славный, как мама, - добавил Ефим.

Наверно еще тысячу добродетелей и выдающихся достоинств предначертали бы они своему предполагаемому сыну, если бы на пороге комнаты не появилась Лена. Она осведомилась о самочувствии Ефима, поманила Надю.

-    Выйди на минутку.

О чем шептались женщины за дверью, Ефим не слышал. Надя скоро вернулась заметно озабоченная.

-    Ты чем-то расстроена? Что случилось?

-    Ничего... Лена попросила взять ее мальчика из садика. И, по возможности, два-три дня присмотреть за ним. Муж поздно приходит с работы, а ей придется некоторое время побыть в больнице, недолго.

-    В больнице? Что с ней?

-    Она не больна, она идет... Ей будут делать аборт.

«Аборт»! - прозвучало для Ефима, как выстрел.

Никогда ранее не задумываясь по поводу такого вроде бы обычного способа избавиться от нежеланного ребенка, он сейчас не мог понять, почему Надино сообщение вызвало у него подспудную тоску, даже отчаяние, до боли сжавшее сердце.