Ефим Сегал, контуженый сержант

…Через мост он вышел на Комсомольскую площадь. Предзакатное солнце еще посылало на землю приятное тепло. Ефиму очень не хотелось теперь в общежитие. Остановился, прикинул: отсюда до парка «Сокольники» – рукой подать. Сколько лет он не был в этом славном парке?.. А почему, в самом деле, ему сейчас туда не махнуть?

Глава девятнадцатая

Утром следующего дня Ефим шел на работу со смешанным чувством облегчения и неловкости. С одной стороны – его радовало принятое вчера решение раз и навсегда отказаться от Тины, с другой – было неприятно теперь встретиться с ней. К счастью, в редакции ее не оказалось.

– Здгаствуйте, – Анфиса Павловна со смешком ответила на приветствие Ефима, многозначительно посмотрела на него. – Как вы себя чувствуете после вчегашнего? – И спрятав усмешку, добавила: – Не болит голова после выпивки?

– Не болит, – ответил Ефим, уловив подтекст в вопросе машинистки. – Я до позднего вечера проветривался в «Сокольниках». Так что все в порядке.

Машинистка вперила в него недоверчивый взгляд.

– А почему вы нас так внезапно покинули?

Ефим не успел ей ответить.

– Сегал! – раздался голос Гапченко из кабинета. – Зайди ко мне!.. Что это ты вчера сбежал из дома отдыха? – спросил с подозрительной улыбочкой, когда Ефим вошел к нему. – Сперва куда-то надолго исчез с Алевтиной. Потом она вернулась одна и всех озадачила: «Мой кавалер дезертировал». Ну, и как? Как там у вас?

Никакой охоты исповедоваться, а тем более пускаться в подробности вчерашнего дня у Ефима не было, и он коротко ответил.

– Никак!

Гапченко не сумел скрыть разочарования:

– А я думал, все в порядке! Все видели, как ты увел ее в лес. Может, ты скромничаешь?

– Повода нет.

– Чудак ты, ей-богу! Я бы на твоем месте не растерялся! – Гапченко немного помолчал и круто повернул разговор. – Ты не забыл нашей встречи с Великановой?

– «Я не могу забыть!..» – пропел Ефим строчку из популярного танго.

– Шутки плохи, Ефим, впрочем… – Гапченко глянул на часы. – Нам пора к Гориной. Надеюсь, там все прояснится.

Ефим не видел Горину недели три. Ему показалось, что она стала еще привлекательнее, еще женственнее, но лицо побледнело, в уголках рта чуть наметились морщинки.

– Ругаете меня, Федор Владимирович, за моего протеже? – спросила она с полуулыбкой, глянув на Ефима. – Хлопот с ним полон рот?

– Нет, ругать не за что. Сегал – работник дельный, но хлопот с его приходом действительно поприбавилось. Вчера редакцию посетила Великанова. Это тоже плод активной деятельности Сегала, – пояснил Гапченко не то осуждающе, не то одобрительно. – Вы, конечно, знаете о ее визите?

Горина утвердительно кивнула:

– Да, и она требует немедленно отстранить Ефима Моисеевича от работы в редакции, направить в цех.

– Хоть сейчас, с удовольствием! – как ему показалось, искренне ответил Ефим.

Горина улыбнулась.

– Извините, что-то не верится… Но если даже вы сказали правду, мы с редактором такого удовольствия вам не доставим. Верно, Федор Владимирович?

Гапченко неопределенно пожал плечами, усмехнулся.

– А может быть, Ефим Моисеевич по своей горячности действительно хватает через край? – неожиданно спросила Горина.

У редактора хватило бы ума дать какой-нибудь необязывающий ответ. Но он хорошо знал Горину – не пройдет! Собравшись с духом, сказал:

– В большинстве случаев Сегал прав. Только он, вы верно подметили, очень горяч.

– Наверно, это хорошее качество для журналиста? – улыбнулась Горина.

– А к чему оно приводит? – возразил Гапченко. – Если бы я не рассчитывал на вашу поддержку, пришлось бы нам, несмотря ни на что, с ним расстаться.

Слушая Гапченко, Зоя Александровна хмурила брови, горестные складочки у рта обозначились резче. Она повертела в руках карандаш, постучала им о край стола.

– Дела! – произнесла со вздохом. – Признаться и мне достается на орехи из-за Сегала. Да и ему, как я понимаю, нелегко? – она сочувственно поглядела на Ефима. – Знаете, Федор Владимирович, он и меня заставил кое о чем призадуматься.

Гапченко уперся взглядом в настольный календарь, будто изучал его, молчал.

– Я убеждена в правоте Сегала, – продолжала Горина. – Однако, к сожалению, со мной не всегда соглашаются. И не только в райкоме, но и повыше. – Она не назвала, кто именно повыше с ней не соглашается. Об этом нетрудно было догадаться.

– Зоя Александровна, вы – парторг ЦК. Неужели и там вас не понимают? – напрямик спросил Ефим.

Горина слегка покраснела, провела пальцами по лбу.

– Видите ли, Ефим Моисеевич, наши оппоненты – она так и выразилась: «наши оппоненты», утверждают: ставить вопросы так резко, обнаженно, посредством заводской печати нельзя. Как ни прискорбно, мне самой от себя приходится прятаться за старую русскую пословицу: «один в поле не воин».

– Почему же «один», Зоя Александровна? Вот я, например, всегда рядом с вами, Федор Владимирович тоже! – выпалил Ефим.

Гапченко продолжал внимательно изучать взглядом настольный календарь. Горина невесело рассмеялась.