Эфиопские хроники XVI-XVII веков

Царь же, до того как рассеялись эти посланные, поднялся и сел на коня и, взяв азажа Манассию и духовника государева авву Махерка Денгеля, вошел в стан свой; и в ту ночь порадовал обоих пищей и питием, беседой и обхождением. А наутро, в понедельник[388], поднялся он из своего стана и отправился в стан раса Вальда Крестоса во всем великолепии, с царской короной на голове, положившись на всевышнего творца и нисколько не печалясь об уходе посланцев от Курбан, проглотивших клятву, как хлеб, и выпивших присягу, как вино. Но был он спокоен помышлением и бодр разумом. И войско его, построенное по порядку, выступало перед ним, позади него, справа и слева, облаченное в воинские доспехи, как идущие в битву и сражение. И царь, подойдя со всем своим войском к стану раса Вальда Крестоса, расположился над ним. И провел этот день, размышляя и обсуждая со своими присными, что предстояло сделать. И в девятом часу пришел к нему рас Вальда Крестос, один, с немногими людьми. И тогда же пришел наместник Дахны, по имени Такла Гиоргис, прибыв из своего города к царю в тот день с 28 ружьями, барабаном, золотым мечом и золотым кинжалом, а еще с оседланным конем. И была великая радость в тот день. Трубили трубы каны галилейской и били барабаны, и пели певцы, и раздавались во всем стане царском клики радости и возгласы веселья. И на следующий день, во вторник, 5 гэнбота проводил царь авву Махерка Денгеля, одарив дарами, а азажа Манассию оставил у себя в чести и любви.

Глава 25

А в среду поднялся царь Сэлтан Сагад из этой земли и пошел в Ценджена и там разбил свой стан. И призвал раса Вальда Крестоса, и абетохуна Бээла Крестоса, и Кефло, и Дама Крестоса, тестя абетохуна Бээла Крестоса, и азмача Амхо из Дамота. И промолвил царь и сказал: “Дайте совет, что нам делать, ибо пришел царь Иаков”. И они ответили и сказали:

“Если вправду пришел царь Иаков, то не только старших дружинников, но и уздечки не останется у нас”[389]. И заподозрил царь, что они тоже хотят перейти к царю Иакову, и потому связал их, и забрал у них всех коней и мулов, и все добро, имевшееся у них, и сделал по желанию своему. И вслед за тем разорил все города Бегамедра и не оставил никого, ни людей, ни скота, и подрезал под корень города. А все дома цевов сжег огнем за то, что предали его и сделали ему зло.

Совершив все это, он пошел в Амхару, захватив с собой связанных. И, прибыв в землю Амхара, связал он Фариса и Маэмено, ибо они предали его в душе и направили сердца свои на дурное, и хотели причинить ему много вреда. И после того как он связал их, пошел он в страну, называемую Макдала, чтобы зимовать там. Царь же Иаков тогда преследовал его до Самада, как преследуют ветер. И, не найдя следов его, вернулся и вошел в стан свой Кога, каковой был холмом раздора и землей смуты, ибо там Курбан низложили его и учинили беззаконие против царя За-Денгеля. И там он зимовал.

Глава 26

И в те дни зимы, когда усилился царь Сэлтан Сагад против царя Иакова и всего войска его и когда не знали они, что делать, решили заключить с ним союз и послали мать его, государыню Хамальмаль, чтобы она помирила их с ним. Тогда она была с ними в их стане. И когда завершили они совет, сказали государыне Хамальмаль, чтобы пошла она к своему сыну, царю Сэлтан Сагаду, и помирила их. А [условия] союзного договора были таковы: он оставит царство царю Иакову; царь же Иаков отдаст ему земли Амхара, и Валака, и Манзех, и Шоа со всей вотчиной отца его. И она с тем согласилась и пошла к своему сыну, ибо уязвлена была стрелой любви и распята была на древе сердолюбия. И путешествие ее было в зимний месяц, когда полые воды растекались по лику земли, и шли обильные дожди, и была большая грязь. Она же не посмотрела на все это, но пошла, ибо защищала ее помощь бога, пречестного и всевышнего. И по этой причине спаслась она от рук жестокосердных и жестоковыйных Курбан.

И, прибыв к сыну своему, поведала она, зачем послал ее царь Иаков с его присными. И, услышав всю речь ее, сказал ей царь с присными своими слово ответное, говоря: “Не могу я оставить царство, которое вверил мне бог, пречестный и всевышний, а не люди. Разве не поношением будет слышать, что я оставил царский венец по приказу людей без битвы и сражения и если я оставлю предназначение свое, вверенное мне господом нашим, когда нет никого, кто бы меня страшил и внушал мне боязнь?”. И согласились с этой речью все воины царские и высказались единодушно и единогласно, как один человек, готовый к смерти. И, услышав такие речи, замолчала мать царя и успокоилась, и провела зиму со своим сыном, сказав: