Эфиопские хроники XVI-XVII веков

“Нехорошо, царь, что ждал ты до сего времени, пока не свершил он третьей крамолы против твоего царства, и [сразу] не отметил за кровь двух братьев твоих[539]. Если бы покарал ты его смертью [раньше], то и Юлий не осмелился бы изменить тебе, да и вся страна до сего дня была бы избавлена от волнений”. И когда услышал царь приговор судей, не поступил по приговору, но пощадил его, ибо разрешал он грехи и оставлял беззакония [ближним своим], и повелел в наказание сослать его в Амхару. А затем вошел царь в свой стан в Горгоре и там связал Махаймена Крестоса и Кэнтес Сэно и его жену Эскендеравит, которая была основой мятежа и посредницей в переговорах [крамольников]. О злодеяниях и предательстве Кэнтеса Сэно мы писали в главе 15, как предал он царя и перешел к Сиди с абетохуном Авраамием. Если будет такой, кто захочет узнать о злодеяниях Кэнтеса Сэно, пусть посмотрит написанное в главе 15. А в довершение дела обнаружили, что творил он крамолу, вместе с Юлием. А Махаймена Крестос тоже, как и тот, был единодушен с расом Емана Крестосом. И по этой причине царь приказал их сослать.

А после сего дела царь повелел, чтобы предали суду вейзаро Валата Гиоргис как основание смуты с самого начала. Она заложила здание крамолы и подвигла строителей мятежа, прежних и новых, на возведение дома неправды, в котором затеяно было дело вражды к царям, сокрушение их царства, гибель их людей и опустошение их страны. И в час суда сказал царь:

“Скажите ей: Обвиняла ли ты меня и клеветала ли на меня перед князьями и всеми вельможами царства и вейзазерами, говоря: „Свяжет вас царь в месяц сане, ибо он изменит вере александрийской и уверует в римскую; и вас переведет в эту веру против вашей воли?“”. Выслушав это, она промолчала и замкнула уста свои и не могла отвечать, ибо были на судной площади люди, которым она говорила эти слова обвинения, ибо она боялась, как бы они ее не заподозрили. Немного спустя она открыла уста и ответила: “Моя хула была не к мятежу или разрушению царства; я обвиняла невинно, как все люди”. Услышанное передали царю, и царь вернул ей ответ: “Была ли когда-нибудь твоя клевета невинной? Кто спасся от смерти из тех, кого ты оклеветала? Уж не царь ли Иаков, про которого ты говорила, собрав людей: „Он изменил вере, сломал крест и гадал по внутренностям, подобно галласам, и блудит с теми, с кем не должно человеку?”. Или царь За-Денгель, когда ты говорила о нем: „Он приобщился [св. тайн] по-франкски и повелел есть гиппопотама?”. Разве не такими твоими клеветами разрушилось их царство и не сошли они в мир отцов своих? Ты и мне думала причинить зло, подобно им, но бог спас меня от яда клеветы твоей, который убивает тайно. Главное же из всех этих деяний — то, что ты наставила Юлия на дело крамолы и ты укрепляла сердце его на борьбу со мной, доведя его до погибели, а говоришь: „Я ничего подобного не делала!””. И приказал он привести многих свидетелей, правдивых словом, чтобы рассказали они о ней, что видели и слышали.

И они свидетельствовали против нее и говорили: “Мы знаем, что была она с ним заодно в деле крамолы и укрепляла его в совершении беззакония, как родительница укрепляет чадо свое в хождении и передвижении. И еще видели мы грамоту, посланную к нему от нее, и говорилось в той грамоте: „Землю Ганз, мой удел, разорили галласы, не стало у меня здравия, если еще и ты умрешь, то все равно, пусть прейдет небо и земля“, что означало: „Заточит тебя царь и убьет тебя в месяце сане; чем тебе умирать и всем нам лишаться здравия, лучше откажи царю!””[540]. И таковы были свидетельства против нее. А другими свидетелями, выступившими потом, были дружинники Юлия, которые сказали: “С нами были в день битвы три ее посланца, которые подчинились [этому] посланию лукавому, и были отняты у них мулы и сорваны их одежды”. И выслушав [это], сказал ей царь: “Не мне судить тебя; бог воздаст тебе по деяниям твоим; но чтобы не творила ты зла против меня, как прежде, и не устраивала больше смут в стане, живи в Годжаме со своими рабами и рабынями, со своим золотом и серебром и со всем имением своим”. И пошла она в Годжам и жила в Харасма. Так велика была доброта сего царя и его благость беспредельная, ибо за подобные против него преступления смертные не стал он судить ее, как прочие цари, и не воздал ей злом и не отнял у нее золотые сокровища, но отослал ее прочь, чтобы жила она на свое золото и пребывала на покое без речей клеветнических! За эту доброту да помилует сего царя бог в мире небесном и земном и да возведет на престол плод чрева его во веки веков. Аминь.