Эфиопские хроники XVII-XVIII веков

1 сане была радость великая в великой столице царской, то бишь Гондаре. И было великое ликование и веселие, какого не было со времен основания города Гондара, когда услышали слух о прибытии и весть о здравии царя царей Иясу, да будет над ним мир. А дело было так: когда был царь в Кабаро Меда и отправлялся в поход на страну меча, сказал он государевому духовнику Михаилу: «Ты возвращайся в Гондар, пока я не вернусь, составь песнопения на пост[917] и поминай меня в твоих молитвах; возьми три меры меда[918] и пребывай там, пока я не сообщу тебе и не скажу!». И сказал государев духовник Михаил: «Кабы следовать мне за тобою по обычаю моему, как бы мне было прекрасно! Но да будет воля твоя, господин мой». И, возвратившись, сказал государев духовник Михаил одному из чад своих: «Иди, следуй за сим царем, что возвел меня на эту должность мою, иди туда, куда он идет, будь бодр и не сомневайся. А когда поворотит царь обратно, поспеши ко мне, и да не упредит тебя никто другой!». И, сказав это, возвратился он в свою область. Сановники же [устава] аввы Евстафия[919] оставались в Азазо, удерживая мир, как якорь, чтобы не колебался он от волнения слов и кипения замышлений ближних лжецам, которые смущают людей тем, что изрыгают сердца. Сей же служка пошел, и следовал за царем по слову господина своего, и обходил все области меча. А когда возвращался царь и пребывал у Гудара 22 генбота, приказал он людям правого крыла переправляться через реку Гудар. И тогда отпустил царь этого отрока государева духовника Михаила, и отправился тот в этот день и прибыл в великий город Гондар, царскую столицу, 1 сане[920] в пятницу, [день недели], на который приходится спасение Адама и семени его, распятие спаса нашего, поругание от иудеев, когда приблизились они к нему, поклонялись поклонением притворным и насмехались над ним, [били его] и говорили: «[Прореки], кто ударил тебя?». И еще подносили ему уксус и говорили: «Если ты сын божий, спаси себя самого, сойди с креста» (Марк. 15, 30). И еще ударил его служитель первосвященника и сказал ему [Иисус]: «Если я сказал худо, покажи, что худо, а если хорошо, что ты бьешь меня?» (Иоан. 18, 23). А потом насмехались над ним, надели на него багряницу, и плевали в лицо (Матф. 27), и всем этим посрамляли господа славы, честь чад Адамовых; распятие же на кресте для погибших — глупость, а для нас — мудрость божия[921]. О глубина богатства мудрости его! Коли мне писать досконально о делах божественных, то и многих слов не будет довольно. Но, оставив многословие, вернусь я к повествованию моему.

И когда прибыл в Гондар служка государева духовника Михаила, нашел он людей городских в трепете великом, словно слепца на вершине горы высокой без поводыря, словно хромца, утерявшего посох на дороге скользкой, и словно купца, потерпевшего кораблекрушение и вздымаемого волнами морскими среди моря, не дойдя до пристани, и словно ткача, чей станок сломался посреди работы, и словно овец, потерявшихся без пастыря. И когда они пребывали так, благовестил им сей отрок благовестием прекрасным и сообщил им, что пребывает царь и войско его в здравии. И тогда выбежал государев духовник из дома своего бегом, и вошел в церковь отца нашего Такла Хайманота, и собрал всех иереев, священство, украшенное украшениями церковными, и возложили они венцы на головы, и вознесли каждение, и взяли кресты, на которых начертано имя Адьям Сагада[922], и пели они тогда Песнь Моисея (Исх. 15, 1-10), и говорили под барабан и систру: «Пою господу, ибо он высоко превознесся» (Исх. 15, 1). И еще восклицали они, говоря: «Да славят господа за милость его» (Пс. 106, 15). И снова говорили: «Господи! силою твоею веселится Иясу» (ср. Пс. 20, 2) — и ходили крестным ходом со многим пением гимнов различных в ограде церковной, а потом вышли наружу и дошли до площади, где трубят в трубы царские, а оттуда вошли во дворец царский с песнопениями великими и пребывали там долгое время. Государев же духовник Михаил топотал ногами и плескал руками, так что был пот его как капли крови (Лук. 22, 44). А затем возвратились они в церковь и прочли «отче наш иже еси на небесех» семь раз ради царя, коему бог покорил под ноги врага его. И, стоя в алтаре, малака берханат[923] Кавстос, [настоятель монастыря] Дабра Берхан, когда услышал все это, повелел трубить в трубы серебряные, бесподобные, как и весь храм церкви этой, и бить в колокол медный большой, какого не было прежде у всех царей эфиопских[924].