Эфиопские хроники XVIII века

И когда услышала это царица, матерь отца его, то вскричала и сказала: «О сын мой! Что ты делаешь и кто займет место Микаэля? Оставил бы ты это дело и не слушал речей этих родичей твоих, людей валло, и было бы лучше для тебя, ибо это навлечет на тебя беды тяжкие. Подобает тебе сказать мне, что если то, что я сказала тебе, неистинно, то этот день будет свидетельством!» И, выслушав этот совет родительницы отца своего, презрел он его и сказал: «Нет», и казалось ему, что на то божия воля. А затем сказали эти люди мятежные через посланца этому главе вельмож Микаэлю верному: «Царь, мол, говорит тебе: иди в страну твою!» И когда услышал это глава князей Микаэль от посланца этих людей, одержимых бесами, то сказал: «Добре, я пойду. Если скажет мне царь: "Приходи", я приду; если скажет: "Уходи", я уйду. Если скажет мне: "Отруби руку свою рукою своею и брось", я отрублю и брошу. Если скажет мне: "Выколи свет очей твоих раскаленной иглой", я сделаю, как он прикажет мне; если скажет мне: "Отруби себе шею острым топором", я отрублю; если скажет мне: "Пронзи внутренности свои острым копьем", я сделаю, как он прикажет мне. Если скажет он мне: "Камнем ли снизу, камнем ли сверху раздроби все кости твои, что удерживают плоть и кровь твою", я сделаю, как он мне прикажет. Если он скажет мне: "Удавкою сдави горло твое и повесься на ветвях смоковницы, что растет на площади, где провозглашаются указы"[862], я удавлюсь и повешусь. И другие муки, которые знает царь или не знает, приму я и претерплю, если скажет он мне. И все, что приказал он мне, сделаю я, ибо я — раб царя. Но хотел бы я знать, какой вред причинил я царю?»

Так говорил глава князей Микаэль, когда посылал к царю посредников, то бишь настоятеля Дабра-Либаносского, восседавшего на престоле светоча мира аввы Такла Хайманота[863], и близкого царю превосходного деяниями акабэ-саата, и четырех законников, которые разбирают дела судебные по знанию Писания, то бишь по слову писаному. Эти же окаянные люди, кони, бегущие туда, куда тянет их по желанию своему за узду диавол[864], услышав это слово добродетельное главы вельмож Микаэля от посредников, сказали: «Не притесняет тебя помазанник, но иди в страну свою, землю Тигрэ!» И после сего сказал глава князей Микаэль: «Никуда я не пойду и не выйду из столицы, ибо я царю не повредил и на меня он не гневается. Вы же — ближние мне, а не господа мне. С чего мне подчиняться вам? Разве я не глава вам, а вы — не воины, что под началом моим? Если бы счел нужным царь и присудил по суду мне повиноваться вам, тогда бы и подобало мне!». Таким образом началась битва и произошло сражение и многое волнение в столице.

Сила же и победа были главе князей Микаэлю, а тем — поражение. И говорившие: «Мы выведем другого» — сами вышли из столицы. Кто погиб, тот погиб, а уцелевшие бежали в трепете и заблудились, убегая, и тесен им стал простор земли, и казалось им, что она умалилась, а небо обрушилось. И когда видели они человека, который бежал по своим делам, казалось им, что хочет он схватить их и убить. И от многого бега большинство не могло бежать и падало с ног совсем. Пребывавшие на конях падали с конских спин, ибо соскальзывали с конских спин от великого трепета, ибо устрашающа грозная битва сего главы вельмож Микаэля. Я же дивился и смеялся, говоря: «Зачем им кони, коли они не нужны для битвы? А кроме битвы, если не бегут они от битвы, то зачем им кони?» Речь эта кончается удивлением, ибо дивно это. А еще, когда спали они ночью на ложе и видели эту грозную битву в видении, то бишь во сне, то содрогались и падали с ложа, и ночная беда была хуже того, что случилось днем. Удивительно это, ибо зачем искать ложе, если не спать на нем и не почивать, но сидя проводить долгую ночь? Когда же ели они пищу и пили питье, то давились, ибо обуяны были трепетом и исполнены страхом сердца их от грозной битвы сего начальника юношества Микаэля. И с таким позором достигли они страны своей и вошли в дома свои. И когда пришли они туда и рассказали об этом позоре своем женщинам, то те смеялись над ними. А девы той страны, когда услышали об этом поражении их в день битвы, презрели их. И в это время окрепла церковь и успокоились четыре стороны света.

Глава же князей Микаэль по слову клятвы и по целованию крестному помирился с царем и отдал полностью все добро, что было в доме царя, господина своего, дабы помышление его оставило месть и злопамятство. А еще в это время послал он в Скит Эфиопский, то бишь Вальдевва[865], посланцев, и призвали они монахов, что были общниками ангелам. Эти же монахи, услышав это, не сказали тогда: «Не выйдем мы из пустыни, ибо сейчас время поста», ибо знали они, что господь, одевшись плотью, спустился в мир с богом-отцом для примирения с родичами матери своей, детьми Адамовыми, как гласит Писание: «Один избранный меж богом и людьми, ибо он творит мир меж одним и другим и уничтожает стену вражды».