Ефрейтор Сизов и его товарищи

Мельниченко краем глаза покосился на руку. «Все! Конец!»

Место, куда бросили Леонида Сизова, показал Тарас Калина.

Ефрейтор, обнаженный до пояса, полулежал в окопе, касаясь запрокинутой головой земляной стенки. На правом плече — засохший бурый бинт. На груди и животе страшные ножевые раны, ближе к сердцу запекшаяся кровяная пятиконечная звезда. Издали казалось, что ефрейтор Сизов вот-вот оттолкнется руками от земли и встанет.

Солдаты и офицеры скорбно молчали, держа в руках пилотки и фуражки, и смотрели на истерзанного товарища, с трудом сдерживая слезы. Комбат произнес негромко:

— Смотрите и запоминайте! На всю жизнь запоми-найте!

И тут у Кудинова не выдержали нервы. Скрипнув зубами, он рванул затвор автомата и бросился туда, где лежал Мельниченко.

Дорогу ему заслонил майор Тулупов.

— Успокойся, сынок, — сказал он твердо. — Этим другу не поможешь.

Кудинов как-то сразу обмяк. Отстранив руки комбата, он бессильно повалился на землю, уткнулся в траву.

…Майор Тулупов созвал офицеров на совещание. Он сел на широкий пень и развернул на коленях карту.

— С бандой Меченого, можно считать, покончили. Ушли одиночки. Наши потери: пять убитых и одиннадцать раненых. Бандеровцы, которым удалось вырваться из кольца, и те, кого не было в лесу, по всей вероятности, укрылись в подземелье. Это в четырех-пяти километрах отсюда. Я понимаю, солдаты устали, проголодались. Но лучше одним махом добить врага, чем потом гоняться за ним по лесам… Прошу высказать свое мнение.

Тишина. Слышно, как ветер гудит в вершинах деревьев, как переговариваются солдаты.

— Надо продолжать операцию, — сказал лейтенант Макеев.

Поднялся и лейтенант Трапезников.

— В принципе и я за это. Но в продолжении операции вижу и определенный риск.

— Война не бывает без риска, — прервал комбат.

— И все же… Если бандеровцев не окажется там, мы раскроем свои карты, и тогда они долго не появятся в этом подземелье…

— Резонно, — ответил, подумав, майор. — Но они уверовали в свою неуловимость, следуя именно этими ходами. Они убеждены и в том, что о подземелье нам ничего не известно. Мельниченко-старший во многом признался, но он и не намекнул даже об этом тайнике… Лейтенант Трапезников!

— Я!

— Следуйте на базу, организуйте подводы для убитых и раненых. Доставьте сюда Мельниченко-старшего. Смотрите за ним в оба.

Лейтенант заторопился выполнять приказание.

— Минуточку, — остановил его майор. — Позовите ко мне сержанта Алексеева.

Пока искали Алексеева, комбат писал донесение в штаб полка.

— Товарищ майор! Сержант Алексеев по вашему приказанию прибыл, — четко отрапортовал командир отделения. Рядом с ним стоял и лейтенант Трапезников.

— Вольно. Выбирай солдата, умеющего ездить верхом на коне не хуже тебя, и поедешь с этим донесением к командиру полка. До базы вместе с ними отправляйтесь и вы, лейтенант.

— Слушаюсь.

— Лейтенант Макеев, дайте Калине побриться, переоденьте его в солдатскую форму, чтоб не особенно приметен был.

— Слушаюсь!

— Товарищи офицеры! Готовьте заставы к операции. Выступаем через час. А сейчас — накормить людей…

* * *

Сидя под замком, Яков Мельниченко много думал. Ему не давал покоя вопрос, заданный солдатом: «У вас есть брат — Иван Мельниченко?».

Есть ли у него брат? Он и сам сейчас не знает, где Иван. Жив ли? Может, и умер хлопчик, посланный родителем в незнакомую дорогу с незнакомыми людьми. В тот день не Иван, а он, Яков, должен был сопровождать скот. Но отец, узнав об этом, взбеленился и, точно рассчитав, поставил все на свои места: «Без Якова в хозяйстве нельзя. Дел много. А с Ивана, несовершеннолетнего, взятки гладки, если по дороге и сбежит. Ежели и не убежит — убыток не велик. Ледащий. Плечи жидковаты еще». А о том, что Якова могут призвать в армию, отец и мысли в голове не держал. Лес густой, тропинок много — любая уведет в надежное место.

Все получилось так, как «расплантовал» родитель. Одно лишь не вышло по его: Иван с чужой стороны не вернулся, как не вернулись и те, с кем путь держал, спасая скот от немцев. О судьбе сына родители сначала гадали по-всякому, а в конце концов свыклись с мыслью: погиб паренек, царство ему небесное! Вот почему Якова тревожил неожиданный вопрос солдата вот почему привычная версия о гибели младшего брата поколебалась.

Теперь, сидя в землянке (Якова специально держали отдельно от других бандеровцев), усталый и опустошенный, вспоминал он детство и юность: бесконечные хлопоты по дому, пастьбу коров и телок — таких же сытых, как и он сам, таких же ни к чему большему не требовательных, кроме еды. Этой сытостью парень гордился, как гордился и тем, что она не всякому доступна. Земля любит рачительных, трудолюбивых. И чем больше этих качеств у человека, тем больше земли должно принадлежать ему и тем жирнее кусок на его обеденном столе. Это вдолбил ему отец.