Ефремов Иван «Туманность Андромеды». Обвинительный приговор коммунистической утопии.

Обращу особо внимание только на две детали: «множество существ, не похожих на землян, но, несомненно, людей» и «с длинным столом, на котором, скрестив ноги, перед аудиторией сидел человек с безумным, устремленным вдаль взором пугающих глаз.». 

Мне непонятно, как можно обозвать существ, не похожих на землян людьми. И мне ещё более непонятно, какой смысл в Великом Кольце, в которое принимают миры, населённые «существами», способными баловаться с оружием массового поражения. Могу лишь предположить, что изложить этот эпизод или сцену именно в таком виде Ефремову настоятельно рекомендовали «энкаведешные редакторы». 

Внешнее редактирование, «работа под контролем» усугубляются, на мой взгляд, непоследовательностью, допущенной писателем в изображении катастрофы на Зирде. То Ефремов пишет, что «стереотелескопы прощупывали поверхность спутника», то только потом вдруг начинает писать о гигантских полях маков, давших под радиацией жизнеспособную мутацию. Один зал заседаний – песчинка на фоне планеты, а вот гигантский язык маков – это гораздо более заметная «деталь». Как стереотелескопы - в компании со всевозможными локаторами - её «прохлопали»?

Но ещё больше мне непонятны причины поведения Эрга Ноора. Получив такую инфу, начальник экспедиции вдруг ударяется в приверженность разнузданной демократии вместо того, чтобы вынести единственное истинно командирское решение. В руках Ноора – все данные, выше Ноора по статусу, званию, должности – на корабле никого нет. А «Эрг Ноор, бледный…». Это – командир? Или энсин, впервые попавший на борт звездолёта в реальном полёте?

Нижеприведённая цитата, на мой взгляд, очень показательна:

«— Станция погибла и не восстановлена за семьдесят пять лет! Это означает катастрофу на планете. Надо спускаться, пробивать атмосферу, может быть сесть. Здесь собрались все — я спрашиваю мнения Совета…».

Какого Совета? Раньше Ефремов ни о каком корабельном Совете не упоминал ни словом, ни намёком. Нет на «Тантре» никакого Совета. На космическом корабле есть экипаж, есть команда. А Совета – нет. 

Обратите внимание ещё на один момент: какие слова употребляет Эрг Ноор: «Надо спускаться, пробивать атмосферу, может быть сесть.». Он ставит рядом «надо» и «может быть».  В одной фразе ставит!

Для чего спускаться, для чего пробивать атмосферу, уже «сняв» всю информацию? Данных о причине гибели населения планеты – предостаточно. «Картинок» локаторов и телескопов будет вполне достаточно для любых «неверующих».

Ефремов продолжает «топить» Эрга Ноора. На «совете» начальнику экспедиции возразил только астроном – молодой человек, заменивший в последний момент назначенного в экипаж сотрудника. И этим моментом, на мой взгляд, Ефремов показал всю утопичность надежды на мудрость и могущество всех и любых «советов». 

Эрг Ноор заявил, что:

«— Никакие планетные излучения не опасны кораблю с космической защитой. Выяснить, что случилось, — разве не за этим мы посланы сюда? Что ответит Земля Великому Кольцу? Установить факт — еще очень мало, надо объяснить его. Простите мне эти ученические рассуждения! — говорил Эрг Hoop, и обычные металлические нотки в его голосе зазвенели насмешкой. — Вряд ли мы сможем уклониться от своего прямого долга…»

Ничего не напоминает? Именно то самое: «Мы посоветовались и я решил». Откуда взялся вообще этот «прямой долг» спустя семь десятков лет?

Дальше есть более интересная и показательная цитата, проявляющая всю слабость «коммунистической модели организации жизни людей». Ефремов пожелал, чтобы эти слова «озвучил» Эрг Ноор:

«Ему, который, несмотря на долгие годы испытаний, закаливших волю и чувства, все же устает быть начальником, готовым в любую минуту принять на себя любую ответственность за людей, корабль, успех экспедиции. Там, на Земле, давно уже не осталось столь единоличной ответственности — всегда принимает решение та группа людей, которая и призвана выполнять работу. А если случается что-либо особенное, мгновенно можно получить любой совет, самую сложную консультацию. Здесь советов получать негде, и командиры звездолетов пользуются особыми правами. Было бы легче, если бы такая ответственность длилась два-три года, а не десять-пятнадцать лет — средний срок звездной экспедиции!»

Если взрослый человек путает материнскую планету и космическое пространство – то как такого человека допустили на пост начальника экспедиции? И вообще-то по логике вещей командир звездолёта и начальник экспедиции не могут быть в одном лице – эти две должности крайне сложно и тяжело совмещать в реальности. 

Если взрослый человек настолько несамостоятелен, то зачем землянам вообще тратить гигантские средства и ресурсы на то, чтобы участвовать в каком-то «Великом Кольце», посылать аж тридцать Звёздных экспедиций «куда звёздный Макар телят не гонял»? Для чего вся эта показуха и всё это шебуршение? 

Ефремов в очередной раз показывает читателю опасность излишнего «коллективизма», излишней «коллективизации» человеческой жизни.