Егерь 200

У меня начались серьезные проблемы. Это было не просто опухшие рот и язык. Я не мог двигаться должным образом, теряя равновесие. Меня лихорадило и рвало, но желудок был пуст.

Джон делал все, что мог. У него оказалась запасная бутылка воды, которую он отдал нам. Джон оказался единственным, кто не имел проблем с жарой. У него были особые способности, ему не требовалось много воды. Потел он совсем чуть-чуть, быстро высыхая.

Когда Кент взял бутылку с водой, то пошутил: «Черт возьми, как же хорошо, что в патруле есть верблюд!». Мы все засмеялись, хотя ситуация была смертельно серьезной. Физиология Джона, конечно, полезна, а его заначка — тем более нужна. Но ее было недостаточно.

Андерс вернулся с наблюдения и сказал: «Там что-то происходит. Видно машину и мотоцикл одновременно». Активность на пограничной деревне усилилась. Приходили и уходили люди, у них было тяжелое вооружение, включая пулеметы и РПГ-7. Мы искали ПЗРК, типа «Стингер», но ничего подобного не видели. Всего там было около 20 человек, одетых в традиционные афганские одежды.

Следующий день был еще хуже, еще жарче, еще меньше воды. Я начал смотреть в рационе что-то с небольшим количеством жидкости. Нашел небольшой пакет с инжиром и черной смородиной. Я съел его, забыв, что сухие фрукты позже потребуют воды. С трудом его проглотил, и когда этот кусок достиг желудка, то взорвался как бомба, всосав все капли воды, что у меня оставались…

Передо мной встала серьезная дилемма. Я не мог позволить себе просить у других воду. Может, кто-то нуждался еще больше, чем я. Все, что мне оставалось — это объективно доложить командиру о своем состоянии. «Андерс, я на пределе» — сказал я — «я собираюсь пойти вниз к стойбищу, за водой, если этой ночью не прилетит вертолет».

Андерс сказал на это: «Я тоже на пределе. Мы пойдем туда, если сегодня не привезут воду. Бо, отправь еще один запрос.

Бо добавил в запрос на пополнение воды ключевой сигнал, означающий, что ход операции под угрозой.

Немедленно оперативное командование Корпуса пообещало нам, что вода будет этой ночью. Это была восьмой день операции и девятая ночь. Поставка планировалась в 02:00, место высадки планировалось еще на раннем этапе операции — небольшое плато между двумя хребтами, где мы лежали на одном из хребтов.

В 01:00 мы были на месте и ждали. Я видел, что Андерс очень хреново себя чувствует, как и я. Он массировал голову пальцами, стараясь унять головную боль. Тем не менее, он спросил: «Хочешь воды?». «Да, черт побери!» — ответил я. Было, конечно, неловко брать его воду, но я был не в том положении, чтобы привередничать.

Мы ждали и ждали. Время остановилось. Секунды текли медленнее, чем обычно.

Хотя мои уши на высоких частотах изрядно убавили в чувствительности, из-за постоянных стрельб и взрывов, у меня сохранился аномально чуткий слух на низких частотах. Я услышал вертолет, определенно это был «Чинук». Я ничего не стал говорить, чтобы не разочаровывать раньше времени. Звук исчез, а потом снова вернулся, куда сильнее. Теперь и Андерс это услышал, он положил руку мне на предплечье. Звук приближался, и наконец, появился вертолет — широкий, с двумя роторами, похожий на шмеля. Он пролетел низко-низко, пройдя над нами, затем сделал небольшой разворот. Андерс был с ним в контакте по рации и докладывал, что зона высадки свободна от противника, и мы готовы получить груз.

Я видел, как вертолет пошел вниз. Когда он пошел на посадку, то мне показалось, что зона высадки чертовски узкая и приземлиться там будет невозможно. Но пилот снова меня удивил. Лопасти вращались менее чем в метрах от скал, когда «Чинук» сел. Около рампы замигал ИК-строб техника по погрузке. Знак, что мы можем идти за грузом.

Я подбежал к технику и взялся за рюкзак с водой. Дул сильный ветер, осыпая меня мелкими камнями и песком, царапая и ударяя по моим тонким парашютным очкам. Особенно неприятные ощущения были в районе незакрытых лица и ушей.

Афганцы в кишлаке определенно могли слышать вертолет, но вряд ли — определить направление или характер звука.

Я помог технику выгрузить тяжелые рюкзаки и лег на них, чтобы их не сдуло ветром, когда вертолет пойдет на взлет.

«Чинук» взлетел. Стало тихо. Я вдруг обнаружил, что не могу поднять рюкзак с водой. Мог неделю назад. Но сейчас не было сил. Пришлось «забить» на устав, на тактику, на безопасность — мы просто встали у рюкзаков и сразу открыли их. В одном лежала бутылка, видимо, специально для этого случая. Вода была теплой, но это не имело значения. Я отпил и почувствовал, как вода омывает буквально все щели моего тела. В воображении возник сезон дождей в Африке, который я как-то видел. Удивительное чувство.

Силы не вернулись, но зато вернулось мужество и вера. Почти мгновенно «включились» мозги, будто кто-то нажал кнопку. Невероятное чувство душевных сил и способности сделать все что угодно.

Конечно, когда мы пошли назад на НП, я чувствовал, что мое физическое состояние критическое. Я был бессилен. Если бы мы встретились с противником, то это был бы очень короткий бой не в нашу пользу.