Егерь

Она не особо отбивалась. Так, постучала по его плечам и успокоилась. Он затащил ее наверх, в свою спальню, в которой она проснулась этим утром, и бросил на кровать. Она скинула с себя халат и подождала, пока он разденется.

– Иди сюда, – зашептал он, запуская руки в ее волосы. – Ко мне, – с жадностью впился в ее губы, с жадностью разомкнул их и провел по ее языку своим.

Быстрее, сильнее, скользя руками по рубцам, сжимая пальцами ягодицы, вдогонку за ее стонами, когда облизывал ее кожу, наперекор ее желанию быть сверху, опрокидывая и нависая, вопреки собственному желанию ее съесть. Она заметалась по кровати, отвечая на его толчки, она уткнулась лицом в подушку, когда он поставил ее на колени, когда повернул на бок и сжал ее грудь. Он в ней, и так все правильно, и агония вот-вот разрешится и до смерти всего один шаг. Роден запульсировала внутри, и он зажмурился, прижимаясь к ее спине и кончая вместе с ней.

Отдышались. Он зарылся носом в ее волосы и победоносно закинул ногу на ее бедро.

– Моя… – зарычал он ей на ухо и прикусил мочку. – Самая знойная… Самая сладкая… Самая непредсказуемая… и развратная… Начнешь отбиваться от меня. Возможно, даже устанешь от меня. Возможно, даже никогда не произнесешь вслух, что любишь меня. Плевать. Я люблю тебя. И никому не отдам. Весь мир может идти на хрен. Я тебя никому не отдам.

– Я все предусмотрела, – прошептала Роден. – Я вела тебя два года. Я использовала Одеялко, чтобы подобраться к твоей семье. Я намеренно слила информацию о клинике Кашпо именно тебе. Оставалось встретится лично и произвести впечатление. В тот день, когда я вошла в комнату для групповой терапии, я узнала тебя. Сколько раз я видела твои фотографии в сети. Сколько раз смотрела записи с твоими интервью. И ни разу мне в голову не приходила мысль назвать тебя Темным. И вот ты сидишь рядом и произносишь это имя.

Он оперся на локоть и убрал прядь волос с ее лица.

– Тебе не нравится мое второе имя? – спросил он.

– Нет. Дело не в этом. Я ведь не собиралась с тобой спать. Когда ты начал проявлять мужской интерес, мне, почему-то, стало страшно. Нормальный мужик на меня и не взглянет вовсе. А тут такой… …весь из себя… И на уродство потянуло… А потом ты свои булки испек. А я… …как дешевка…

– Роден, прекрати, пожалуйста, – его голос был громок, а интонация пресекала любые возражения.

– И после всего, что знаешь обо мне, – она повернулась к нему лицом и заглянула в глаза, – ты все еще любишь меня? Или это Сомери нашла способ урезонить Егеря, отправив на это задание лучшего из своих учеников?

Лицо Зафира перекосило. Нежность во взгляде сменилась яростью, которую она в нем уже наблюдала. Вот он – ее Зверь. Поднажать – и он укусит, погладить – и он начнет подставлять морду для ласки.