Егерь

– Ты бы побежал искать Егеря, а меня бы убили. Нет, Темный. Я не мог рассказать тебе этого раньше. Даже сейчас меня могут убить. Но сейчас я хотя бы знаю, что мы с тобой играем на одной стороне.

– Дашь показания, если дело дойдет до суда? – спросил Зафир.

Сова рассмеялся.

– Какой суд, Темный? Очнись! Это игра на выживание. И в данный момент я очень рад, что моя семья отдыхает на Доннаре, а я нахожусь здесь.

– Ты когда-нибудь думал, что Мастер на самом деле мог работать не один или быть пешкой в руках настоящего Кукольника? Размышлял о том, что Кукольник может быть жив и орудует сейчас здесь, рядом с нами?

– Я размышлял об этом с тех пор, как увидел те стихи. Для того, чтобы получить ответ на этот вопрос, нам нужно найти Эстета. Он знает правду и, возможно, эта правда окажется такой же невероятной, как история Роденики Уилберри.

– Послушай, а на кого повесили то дело?

– Был один урод. Проходил по делу об изнасилованиях и убийствах. Его убрали в переулке при задержании. Первым делом я проверил версию причастности кого-нибудь из родственников того урода. Никаких зацепок. Мизой Ливен. Можешь сам поискать.

– Спасибо, – кивнул Зафир и уже собрался покинуть машину Совы, как вдруг обернулся к нему и спросил: – Это ведь она попросила рассказать мне всю правду?

– Не тебе, Темный. Она попросила рассказать правду тому, кто спросит. Последняя просьба Егеря.

– Ты знаешь, где она сейчас?

– Я знаю, что она не покинет Олманию, пока не найдет Эстета. Или пока ее не убьют.

– Кого Сомери может отправить на это задание? – спросил Темный.

– Кого угодно, – пожал плечами Сова. – Даже меня, – он искоса взглянул на Темного и тут же отвернулся.

– Ты знаешь, к кому идти, если получишь такое задание, – Темный открыл дверь и покинул машину Совы.

***

Дверь открыли после третьего звонка. Мужчина ростом выше двух метров со злобой глядел на Сафелию.

– Добрый вечер, господин Вилсон, – Роден с ноги распахнула дверь шире и уперлась иному в грудь. – Узнаете гостей? Или мне представиться?

Иной посторонился, пропуская их в дом.

– О-о-ей… – завизжала его жена, когда выскочила в коридор и увидела Роден без маски на лице.

– Роден Кенигстен и моя подруга Лоскутное Одеяло, госпожа Вилсон, – прохрипела Роден. – Чаем не угостите?

– Го… Госпожа… – женщина тут же поклонилась и шикнула на мужа.

Тот нехотя, но тоже поклонился.

– Ну так что на счет чая, – заулыбалась Роден, довольная тем, как ее нынешний статус помогает делу. – Или невесте Зафира Кеоне и ее подруге не рады в вашем доме?

– Да-да, госпожа, – закивала женщина. – Сейчас все подам.

– Ты смотри, как бегло они на всеобщем языке заговорили, – рассмеялась Сафелия. – А со мной едва языками ворочали.

– Чего стоите, как вкопанный? – поинтересовалась Роден у иного. – Ведите в гостиную дорогих гостей. Будем чай пить и о вашей покойной дочери разговоры вести.

– Я могу выставить вас из дома, – произнес тот.

– А вы попробуйте, господин Вилсон, выставить меня из своего дома. Жених безнаказанным это не оставит. Брату своему, Императору Олмании, тут же на ухо шепнет, что не все иные рады моему визиту в свой дом.

Иной медленно уступил дорогу и указал рукой в сторону гостиной.

– Конечно мы вам рады, – даже улыбку приветливую на лицо натянул. Правда, потом дверью хлопнул, но Роден такое поведение вполне устроило.

Они присели на диван. Хозяйка дома тут же принесла чай и печенье.

– С ягодами? – поинтересовалась Роден, беря одно из них с тарелки.

– Да госпожа, – кивнула женщина и присела на стул рядом с мужем.

Роден откусила кусочек, закрыла глаза и изобразила удовлетворение.

– Вкусно, – она пригубила чай. – Ты ешь, Одеяло. – Не каждый день нас домашней выпечкой угощают.

Сафелия взяла печенье и начала им хрустеть.

– Ну так что, Вилсоны, говорить правду будем или мне сюда бюро общественной безопасности пригласить?

– Чего вы хотите? – спросил иной.

– Миссия… – произнесла Роден и дожевала печенье.

– Впервые слышим это имя, – пробухтел иной.

– А я и не говорила, что это – имя, – улыбнулась Роден. – Но вам, очевидно, виднее.

– Мы ничего не знаем! – воскликнула иная.

– Мама? – в дверном проеме показалась голова мальчишки.

– Иди к себе и не высовывайся! – гаркнул отец.

Мальчик тут же скрылся с глаз долой.

– Сколько ему? – спросила Роден, отпивая чай.

– Шесть, – произнес иной.

– Ваш кровный ребенок или клонат?

Иные переглянулись.

– Так ваш родной или клонат? – переспросила Роден.

– Родной, – прошептала иная.

– Почему молчали о том, что дочь ваша погибшая чистокровных обслуживала?

– Да как ты смеешь!!! – закричал иной и подскочил с места.

Сафелия пристально взглянула на него. Иной пошатнулся, побледнел, затем покорно сел на стул и умолк.

– Хм… – Роден одобрительно кивнула. – Может, заставишь его правду сказать?

– Если бы могла заставить их правду сказать, мы бы Его уже нашли.

– Справедливо, – кивнула Роден. – Ну, пусть тогда улыбнется что ли…

Сафелия напряглась. Иной мгновенно расслабился, понуро опустил плечи и растянул губы в улыбку.

– А ты растешь, Одеяло. Учитель бы гордился.

Сафелия ничего не ответила, продолжая воздействовать на иного.