Егерь императрицы. Гвардия, вперёд!

— Ты, Лыков, дурной, — хмыкнул Ванька. — Думаешь, так оно это легко, с лошадьми управляться? Сиди себе да дремли в седле, да? Коне-ечно! Ты вот помысли, идешь себе бездумно, сколько тебе начальство прикажет, потом в обед кашу полопаешь — и часик на полог дрыхнуть ложишься. Или всю ночь у костра греешься, когда бивуаком встаём. А конный как? Перед тем как самому поесть, он сначала коня обиходит, напоит и накормит его, проверит, чтобы никаких потёртостей у него не было, подковы осмотрит, трензеля, чтобы железки пасть не сдавливали. Всю ременную сбрую пальца́ми своими по пяди ощупает и только потом уже за ложку возьмётся. Какой уж тут в обед ему спать, когда опять коня седлать надобно! Да и на ночной стоянке так же: все пехотные давно уже второй сон будут видеть, а конный только-только от коня к костру подойдёт. И утром ему раньше пехоты опять же нужно вставать. Не-ет, Тишка, уж лучше я в своей родной роте пёхом топать буду, чем в седле с эскадроном скакать. Да и общество опять же своё тут, артель, там-то все отовсюду на время краткого пути сбиты. Не моё это — с места на место шарахаться.

— Ну, так-то да-а, верно, — протянул задумчиво Лыков. — Если у конного сна меньше, чем у пехотного, то ну её, такую службу! Уж лучше тогда на своих двоих топать, — сделал выводы Рябой и поправил поудобнее ремень фузеи.

В первый день полк прошёл три десятка вёрст, переправился через замёрзший Прут и, пройдя вдоль реки десяток вёрст, разбил на ночь лагерь в лесном массиве.

— Никаких свежих следов нет, ваше высокоблагородие, — доложился Осокин. — Мои ребятки хорошо всё прочесали. Я для спокойствия несколько секретов выставил, так что можно не опасаться.

— Сегодня караулы на первой роте! — распорядился полковник. — В последующие сутки чередоваться будем.

Стучали в лесу топоры. С хрустом и грохотом падали подрубленные сухие деревья, и совсем скоро выбранная передовым конным дозором полянка осветилась пламенем множества костров. Запахло мясным духом. Егеря, уважительно здороваясь, шли мимо командира полка с котелками горячего варева.

К Алексею подскочил Никита.

— Ваше высокоблагородие, там кашка стынет уже. Пойдёмте. И щи тоже горячим паром исходят.

Севшие в кружок егеря споро работали ложками.

— Ох и хорошо вот так опосля зимнего пути горячего отведать, — донеслось от ближнего костра. — Селантий, подбрось маненько дровишек, не жалей, перед сном ещё за ними сходим.

Молодой паренёк подкинул несколько больших обрубков сушняка в огонь, и в небо взлетел сноп искр.

— Сидите, сидите, братцы, ужин — дело святое! — остановил вскакивающих егерей Егоров. — Я мимоходом к себе. Как повара-то сегодня сготовили, расстарались ли?

— Расстара-ались нонче, вашвысокоблагородие, — кивнул пожилой капрал. — Ску-усно, аж ум отъешь!

— Дэк а чего бы и не скусно, когда столько мясца и сала в избытке закладывают, — хохотнул молодой егерь. — Так вот на сытое брюхо и топать одно удовольствие.

— Ну-ну, — кивнул Егоров, — дорога дальняя, силы всем нужны. Ты, Иван Авдеевич, поглядывай, чтобы не поморозились молодые. Это нам с тобой такое привычно.

— Так точно, ваше высокоблагородие, пригляжу! — подобрался ветеран, и когда полковник отдалился, дал подзатыльник Селантию. — Ты, щеня, когда старшие разговаривают, более в разговор не встревай! Мясца и сала у него в избытке закладывают! — передразнил он молодого. — А насчёт мороза господин полковник прав, молодые сутками, как мы, в секретах не лежали, могут и обмёрзнуть с непривычки. У кажного в отделении есть свои парусиновые пологи. Вот доедим, потом вбиваем колья, ставим другие на рогатины уклоном и растягиваем две трети парусины сверху и с боков у костра, так, чтобы от него тепло вовнутрь заходило. А оставшуюся треть стелим на подостланные ветки и так вот на них ложимся, чтобы главное не на мёрзлую землю. На кажные два часа у нас свой караульный будет, кто дрова в костёр будет подкидывать. Вот с тебя, Селантий, и начнём. Опосля Пахом встанет, а дальше Кирюха, ну и под утро я сам покараулю.

Через три дня колонна дошла до Кишинёва. Город был серый и растянутый на холмах вдоль реки под названием Бык. Местность вокруг была лесистая, вся в балках и оврагах. Представившись заспанному коменданту, пожилому премьер-майору, Алексей сунул ему бумагу, на которой значилось, что отдельный полк егерей русской императорской армии следует к новому месту службы, властям же предписывается оказывать ему в пути всяческую помощь.

— Так мы и сами тут еле-еле концы сводим, — испуганно хлопал глазами комендант. — Местность-то войной сильно разорённая, а среди молдаван слух пошёл, что земля эта ажно до самого Днестра скоро опять под турка перейдёт. Теперь даже налогами или податями ничего с народа не взять.

— Да вы не переживайте, господин майор, мы вас не объедим, — усмехнулся Егоров, — у нас и своего достаточно в обозе. Главное это расквартировать людей, чтобы они в тепле отоспались, и мы потом дальше двинем.