Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

Осенью того же года двор перебрался в Мемфис, и Аристомен призвал своего подопечного терпеливо переносить утомительные церемонии, связанные с обрядом коронации, проводимым по египетскому образцу. Юноша должен был взять себя в руки и безропотно пройти обряд, начинавшийся на рассвете с объятий жреца Птаха и заканчивавшийся на закате посещением храма Исиды. Между этими двумя событиями Эпифан должен был проехать вдоль городских стен, сидя на носилках, завешанных прекрасным балдахином, перед которыми шли жрецы, несшие изображения священных животных и птиц, в частности льва, сфинкса и сокола, и за которыми следовали люди, несшие царские одеяния, опахала и перья. На эту поездку требовался целый день, так как Мемфис мог похвастаться периметром от 24 до 26 километров. Процессия периодически останавливалась, и царь выходил из носилок и совершал жертвоприношения. В храме Птаха царю пришлось задержаться на более долгое время. Там верховный жрец водрузил на его голову короны Верхнего и Нижнего Египта, лоб украсил уреем, или изображением кобры, а в руки вложил плеть и изогнутый посох Осириса.

Впоследствии, во время праздника сед, древнего обряда, направленного на обновление жизненной силы фараона, жрецы получили возможность увековечить коронацию юного правителя, «царя, подобного солнцу, возлюбленного Птахом бога Эпифана», описав ее в надписи, вырезанной на камне. Записанный на трех языках, этот текст, известный потомкам как Розеттский декрет[47]

, получился еще более напыщенным и многословным, чем Канопский. В нем перечислены еще более пышные почести в адрес царя и его недавние победы. Во всем остальном он неотличим от Канопского декрета Эвергета, а его бо́льшая известность связана с тем, что именно в результате изучения данного текста Шампольон сумел расшифровать египетские иероглифы.

Не унаследовав вечную подавленность матери и стремление отца к удовольствиям, Эпифан стал жизнерадостным и довольно-таки лихим юношей, преклонявшимся перед физической силой. Заметив это, хитроумный Аристомен пытался подвести своего воспитанника к мысли о том, что быки являются олицетворением силы. Таким образом он хотел убедить Эпифана отождествить себя с каким-нибудь египетским божеством и считал, что единственным богом, способным привлечь внимание юноши, является священный бык. Сложность заключалась в необходимости выбора между тремя священными для египтян быками. С кем из них следует отождествить себя Эпифану – с гелиопольским Мневисом, мемфисским Аписом или с быком – покровителем Гермонта (современный Армант)?

В конце концов Эпифан отправился в Гермонт, где отдал дань уважения местному священному быку. Сделав этот выбор, Аристомен поступил мудро. С одной стороны, царь доставил удовольствие жителям Фиваиды, а с другой – у самого Аристомена появилось время на то, чтобы подобрать своему воспитаннику невесту. Выбор, правда, был невелик. В Египте не было женщины, которая могла считаться сестрой или даже кузиной царя и которую можно было сделать его супругой. В результате Аристомену пришлось обратить внимание на царевен, живших в других странах, и он вспомнил про Сирию. Ее беспокойный правитель Антиох III очень хотел помочь египетскому царю в решении этой проблемы, ибо считал, что свадьба правителя Египта на его дочери более чем соответствует его интересам.

Антиох III в тот момент оказался не в самой удачной для себя ситуации. Очистив Финикию от египетских гарнизонов, он уже собирался захватить побережье Киликии, но в его планы вмешался Рим, и сенаторы, воодушевленные победой над Филиппом V в битве при Киноскефалах, приказали Антиоху вернуть все военные трофеи Египту и покинуть территорию Македонии к югу от Геллеспонта. Антиох возразил, заявив, что ситуация в Азии не касается римлян, а у сената не больше прав выяснять, чем там занимается Антиох, чем у Антиоха – разбираться, что в Италии делают римляне. К тому же он дал римлянам понять, что по собственной воле установил дружественные отношения с Египтом и даже договаривается с правителем этой страны «вскорости породниться».

С помощью этой уловки Антиох III хотел выиграть время. Услышав слух о том, что юный Птолемей скончался и в Александрии вот-вот случится государственный переворот, он, не проверив эти сведения, отправился в Египет. Это путешествие было обречено на неудачу. Слухи оказались ложными. Из-за бунта Антиоху пришлось отложить отплытие, а шторм заставил его прервать путешествие, и разочарованный царь оставил надежду на захват Египта. В итоге Антиох III, считавший каждую свою дочь ценной шахматной фигурой, благосклонно отнесся к предложению Аристомена.