Египет великих фараонов. История и легенда

Легко понять мотивы включения в работу очерка о Клеопатре: действительно, царица столь широко известна, что глава о вей привлечет самых разных читателей. Принадлежность к греко-македонской династии не мешала Клеопатре изображать богиню Исиду, и с определенными натяжками можно говорить о ней как о наследнице фараонов. Однако даже в пределах XX главы следовало бы уделить несколько строк основателю царства Лагидов, полководцу Александра Македонского Птолемею.

Что можно сказать об уровне исполнения стиль великолепно задуманной книги?

Привлекательной чертой работы, безусловно, является отсутствие погони за сенсацией, сочетающееся с вдохновенной увлеченностью К. Жака древней культурой долины Нила. Автор опирается в своих очерках на добротный египтологический материал, иногда обращаясь к новым интересным гипотезам выдающихся исследователей (в основном французских). К чести К. Жака заметим, что в его книге «история» превалирует над «легендой» (хотя мы отнюдь не стремимся умалить бесспорное значение последней для историка). Каждая глава начинается с датировки правления того или иного фараона (имеется и хронологическая таблица в конце книги, в которую мы взяли на себя смелость внести небольшие уточнения), с описания его внешности, причем автор обращается не только к изображениям, но и к сохранившимся мумиям некоторых владык, и попытки создания «психологического портрета».

На наш взгляд, К. Жаку особенно удаются описания памятников — они точны, но не страдают частым пороком научных в (служащим подчас критерием их учености) — они не скучны. Чувствуется, что эти описания вышли из под пера человека, наделенного тонким вкусом и живым воображением. Круг привлекаемых источников обширен, они радуют разнообразием, но книга заметно выиграла бы, если бы автор уделял больше внимания древнеегипетским текстам. Скромно использованы литературные произведения: пересказаны лишь сказки папируса Весткар да жемчужина среднеегипетской литературы — повесть о приключениях Синухета; другие же памятники лишь упоминаются.

Естественно, в книге подобного рода неоценимыми источниками сведении являются труды античных авторов. К. Жак использует их, хотя и не в полной мере. Тем более поразительна довольно низкая оценка, даваемая им во введении греко-римской традиции. «Детская болезнь» гиперкритического отношения к ней давно пережита наукой, и египтологи не раз убеждались, сколь бездонной сокровищницей свидетельств являются работы Геродота, Диодора, Плутарха, Страбона и других древних ученых и писателей. Интерпретация их, конечно, осложняется тем, что они смотрели на историю долины Нила сквозь античные «очки», но все-таки они касались еще живой ткани древнеегипетской культуры.

К сожалению, К. Жак не свободен от идеализации своих «героев», порой далее безудержной. Иконописно выглядят цари Раннего царства, жестоко подавлявшие восстания в Дельте. Кстати, большинство египтологов отождествляют с Менесом — первым летописным царем — Хора Бойца (Хор Аха), а не Нармера.

Темна история прихода к власти Джосера; не исключено, что он «помог» своему предшественнику на троне переселиться в царство мертвых. У К. Жака Джосер — мудрец, миротворец, создатель ступенчатой пирамиды наряду с Имхотепом, благодетель народа, впавший в отчаяние из за постигшего страну голода.

Снофру, об активной внешней политике (отнюдь не мирного характера!) которого известно достаточно много, — «добрый царь» и великий строитель.

Так же «реабилитируются» Хуфу, Хафра и Менкаура, якобы оклеветанные античной традицией. Но специальное изучении последней часто показывает, что она сохранила изложение местных представлений. Например, отнюдь не привлекательно изображен Хуфу в сказках папируса Весткар: он приказывает чародею Джоди произвести чудо по приращению отрубленной головы узника, а затем явно с недобрыми намерениями интересуется тремя младенцами Реджодет, которые, согласно пророчеству, станут царями Египта.

Уже от современных ученых К. Жак спасает имя Аменхотепа III — «глубоко верующего» и «духовного» человека (глава XIII). Не без резона автор заявляет, что вокруг Эхнатона распускают сплетни (глава XIV). Похоже, сам он не является поклонником последнего, но склонен «смягчать» образ и этого властного фараона, враги которого подлежали безжалостному уничтожению «огнем и мечом».