Египетский манускрипт

Ромка шел за Гиляровским, держа в одной руке револьвер, а в другой – кривой кинжал-бебут; налет на оружейку барона не прошёл даром. За ним, тоже с револьвером следовал Корф. Замыкал процессию Никонов; оружия на первый взгляд у него не было, однако правую руку лейтенант не вынимал из кармана.

Репортёр внезапно остановился: из каменной стены, а точнее из какой-то малозаметной щели высунулась всклокоченная башка:

— Гаси, сатана, свет! Ишь, шляются!

Но, увидев, как блеснул в руках незваных гостей металл, говорящая голова так же внезапно, как и появилась.

— Замаскированный вход в тайник, — буркнул журналист. — Подземный, туда не то что полиция – сам черт не полезет.

— А наш бельгийско-подданный так же вот не сбежит? — поинтересовался барон. — А то ищите его потом в сточных трубах…

— Вряд ли, — качнул головой проводник. — Мне тут шепнули, что ваш бельгиец – человек тут случайный. За него попросил кто-то из тех, кто на Хитровке в авторитете – в смысле, из воров. Но местные тайники ему вряд ли покажут; приютили, обещали не трогать – и довольно.

Коридор закончился тупиком. В стене справа была скособоченная дверь; из щелей пробивались лучики тусклого желтого света – в комнате жгли керосинку.

— Пришли, — буркнул репортер, отдавая Ромке мобильник. — Андрюшка говорил – здесь.

Подъехав к «Сибири», он не стал заходить в низкую дверь трактира, а повел своих спутников вокруг дома, к заднему ходу. Там, после непродолжительного разговора с каким-то оборванцем, который, как ни странно, вполне узнал репортера и даже на свой манер обрадовался ему, Гиляровский вручил собеседнику купюру и сказал, обернувшись к троим своим спутникам:

— Ну что ж, господа. Вашего пропавшего друга держат на втором этаже. Андрюшка видел, как его затаскивали вовнутрь – говорит, был живой, только оглоушенный. Так что, если повезет мы его вызволим. Давайте-ка за мной, и, ради Бога, молчите – здесь, господа, неверное слово порой дорого стоит. С кем надо я сам поговорю.

Репортер легонько постучал в дверь кастетом; дверь отворилась сразу, и навстречу незваным гостям ударил выстрел. Те, однако, будто того и ждали – Гиляровский шустро метнулся назад, в коридор. Корф прижался к противоположной стене и несколько раз подряд выстрелил из «бульдога». Быстрее всех действовал Ромка. Дверь еще только открывалась, а он, уловив жест стоящего за ней злодея, нырнул вперед – с переката, снизу вверх, ударил клинком. Потом, вторым перекатом ушел в угол комнаты и два раза подряд выстрелил вдогонку кому-то тёмному, кто исчез… не в двери даже, а в косоугольной бреши в стене, прикрытой крашеной рогожей.

Вслед за Ромкой в комнату влетел Корф. Он водил перед собой дымящимся стволом «бульдога»; за бароном шёл Гиляровский. Репортер снял кастет и вооружился гнутой ножкой от венского кресла, невесть откуда взявшегося в этих трущобах.

Из-за ободранной ширмы, стоящей у дальней стены, послышался невнятный стон. Ромка, как был, с окровавленным кинжалом в одной руке и с «бульдогом» в другой, подскочил к ширме и, осторожно заглянул за нее.

— Яшка! Жив!

Барон озирался, стоя посреди комнаты с револьвером у руках.

— Как же так, Владимир Александрович! — барон был раздосадован чуть ли не до слез. — Вы же уверяли, что никаких ходов тут быть не может! И вот вам, пожалуйста – сбежал, Стрейкер щучий сын! И где его прикажете теперь ловить!

— И это вместо «спасибо», барон? — обиженно прогудел репортер. — Я все же не из местных портяночников, что бы все выходы знать! Мог и ошибиться. Вы лучше радуйтесь, что этого страдальца нашли, — и он кивнул на связанного Яшу, скрючившегося за ширмой. Яша извивался, пытаясь встать на колени.

Ромка опустился на корточки и принялся пилить Яшины путы бебутом. Тот мычал и явно порывался что-то сказать – рот его был заткнут промасленной грязной тряпкой.

— Да осторожно ты, — с досадой прикрикнул на беднягу Ромка. — Дергаться будешь – порежу!

— Тьфу… чтоб его… дрянь! — Яков наконец, избавился от треклятой тряпки. Стряхнув с лодыжек обрезки веревки, молодой человек в первую очереди кинулся к стоящему в углу комнате столу, заставленному каким-то невнятным хламом; в числе прочего, на нем красовалась огромная, размером с люк от канализации чугунная сковорода с остатками пригоревшей еды.

— Нету! — горестно завопил Яша! Упер, гад бельгийский! Ловите его, Модест Петрович, он мою рацию уволок, и фотик тоже! И пульт от дрона, хотя зачем он мне теперь…

И тут же получил чувствительный тычок в бок – барон, скорчив грозную физиономию, пытался глазами указать Яше глазами глаза на Гиляровского, с интересом прислушивавшегося к его словам.

Яша перешёл на шёпот:

— Ваше сиятельство, господин барон, этого Стрейкера надо срочно ловить. Он, сволочь эдакая, все с собой унес в саквояже – у него еще там деньги, прямо пачками навалены! Если его не поймать – он таких бед натворит!

— Натворит, это уж будь уверен, подтвердил барон, — только, брат Яков, гнаться за ним мы не будем. Не то, знаешь ли, место – Хитровка. И так, того гляди на выстрелы всякие хулиганы с ножиками явится, возись с ними потом.