Египетский манускрипт

Олег Иванович кивнул. Они приметили оружейный магазин еще во время достопамятной прогулки по центру города, закончившейся позорной сделкой с часами. Позже Олег Иванович закупался у Биткова оружием – «лебель», сослуживший сегодня такую хорошую службу, был куплен именно там.

— Ну и зачем тебе этот курьез? Тяжеленный, неудобный, конструкция такая, что в страшном сне не приснится. Как у него барабан открывается, ну-ка…

Ваня оживился. Если разговор перетечет в техническое русло – глядишь, и обойдется без нотаций…

— Да вот, смотри! — Мальчик отобрал «галан» у отца и ловко откинул разъемную раму, демонстрируя чудо французской оружейной мысли. — Видишь? Я, как увидел, сразу решил – беру! Где еще такое угробище сыщешь? А бьет ничего, солидно.

— Да уж… — Олег Иванович несколько раз клацнул рычагом, заставляя револьвер раскрываться подобно бутону экзотического цветка из воронёной стали. — Чего только люди не повыдумывали. Ладно, держи, вояка, — и он протянул револьвер сыну. — Почистить только не забудь.

Олег Иванович с Ваней покачивались в седлах в середине небольшого кортежа. Следом за ними катилась арба с поклажей. Приставленный к ней солдат гортанно орал, охаживая ишака по бокам длинной хворостиной. Баш-чауш ехал впереди кортежа; пристроив поперек седла ремингтоновский карабин, он озирал окрестности, время от времени покрикивая на подчиненных.

После стычки с бедуинами прошло двое суток. Эти 48 часов стали самыми нехлопотными за все путешествие; как и ожидал Олег Иванович, общество грозных османских вояк волшебным образом действовало на аборигенов. Стоило приблизиться к очередной горстке глинобитных халуп, как жители высыпали навстречу – все, как один, скрюченные в угодливых поклонах. Старейшины селений чуть ли не на коленях подползали к лошадям, хватаясь за стремена, угодливо тараторя… Баш-чауш в такие моменты подбоченивался – наслаждался оказанным ему и его людям почетом. Однако ж плетку из рук не выпускал, вразумляя ею тех, кто проявлял усердие не достаточно рьяно.

На белых путешественников местные арабы косились с почтением – это вам не изможденные паломники. В сопровождении солдат султана могли путешествовать только очень важные господа!

Так же разрешались и проблемы ночлега, фуража и все прочее, что составляет прелести ближневосточного скитальческого быта. Для «американцев» очищали лучшую из хибар (мудрено было понять, чем она отличалась от соседних развалюх; но баш-чаушу виднее), бесцеремонно выкидывая владельцев наружу. Те, впрочем, не возражали. Олег Иванович пытался протестовать, но успеха не имел. Для очистки совести он оделял «изгнанников» горсткой медяков, но баш-чауш высокомерно наблюдавший за хлопотами Семенова, тут же вносил свои коррективы – изрядная часть бакшиша, полученного «за беспокойство» оседала в карманах османского воителя…

К Маалюле маленький караван вышел под вечер второго дня. С полудня на горизонте показалась невысокая горная гряда – проводник, прихваченный в последнем селении тыкал пальцем и повторял: «Маалюля! Маалюля!» Баш-чауш довольно покивал, после чего подъехал к Олегу Ивановичу и разразился длинной тирадой. По-английски баш-чауш не знал ни слова – так что рапортовал «американскому гостю» по-турецки, полагая это непременной частью своей службы. Семенов благосклонно покивал – он и сам видел, что до вожделенной цели осталось всего ничего. Лошади тоже чувствовали конец пути; даже осел, впряженный в арбу, доверху груженую кофрами и чемоданами, зашагал резвее. Дорога стала пошире – холмы расступились, силуэт скальной гряды, в отрогах которой прятался монастырь, придвигался с каждым часом. На тракте то и дело попадались люди – в основном, местные, арабы; все как один, навьюченные не хуже своих крошечных облезлых ослов. Два раза путешественники обгоняли и монахов – все это были греки. Первый же встреченный монах широко перекрестил европейцев – путешественники почтительно склонились в седлах, а Ваня еще и перекрестился – по православному, справа налево. Баш-чауш нахмурился, прикрикнул на солдат – и маленький караван прибавил ход; всем хотелось заночевать под сводами гостевых дворов Маалюли…

* * *

Из путевых записок О. И. Семенова.