Египетский манускрипт

— Барон Корф, — любезно ответил барон. — Ротмистр лейб-гвардии кирасирского Его Величества полка в отставке, к вашим услугам, мадемуазель…

— Ольга Смольская, — девушка деланно присела в реверансе. Барон слегка поморщился – он не терпел излишне самостоятельных барышень, и уж особенно – бестужевок и прочих суфражисток[23]. Заметив недовольную гримасу барона, Ольга, было, вскинулась – но тут же взяла себя в руки.

— Так чем же вы, барон, недовольны? — повторила она вопрос, уже несколько помягче. — Серж не смог отказать мне в просьбе и позволил участвовать в вашей… небольшой затее. Вы полагаете, что он поступил опрометчиво?

Барон неопределенно хмыкнул.

— Сержу конечно виднее, сударыня… но позволю себе заметить, что прогулки такого рода – неподобающее занятие для прелестных особ. Мы, видите ли, собираемся…

— …поймать парочку мизераблей, намотать им кишки на забор – а потом вытащить из дурдома весьма достойного человека? — мило улыбаясь, продолжила Ольга. — Поверьте, барон, я полностью поддерживаю это начинание. Кстати… Серёжа говорил, что у вас завалялся лишний ствол? — девушка подошла к столу, взяла «бульдог» и картинно, как в кино, протарахтела барабаном по предплечью.

Барон ошеломленно воззрился собеседницу. Никонов прислонился к косяку двери и ждал, предпочитая не вмешиваться; Ольга, тем временем, продолжала:

— Я понимаю, что мой туалет несколько… м-м-м… не подходит для предстоящей прогулки, но все же, надеюсь не стать вам обузой, — девушка явно наслаждалась эффектом, произведенным на Корфа. — Итак, барон, не посвятите ли вы меня в детали предстоящей операции? Ведь вы, как говорил Сергей, человек опытный в делах определенного рода? Так кого будем валить?

И девушка торжествующе обвела взглядом мужчин – и обомлевшего барона, и Никонова, который так и не покинул своего наблюдательного пункта у дверного косяка, и Николку, старательно изображавшего из себя жену Лота, после не вовремя проявленного любопытства…

— Сергей Лексеич! — голос Яши срывался. — Беда, Сергей Лексеич! ван дер Стрейкеровы люди на Гороховскую поехали, к дому Овчинниковых! Затеяли, видать, что-то нехорошее!

* * *

Яша появился столь стремительно, что прислуга даже не успела доложить Никонову о новом визите нахального молодого человека. Заговорщики как раз заканчивали сборы; условленные с Яшей два часа подходили к концу, пора было ехать к клинике. Барон, в очередной раз проверивший, ладно ли пристроен под одеждой весь его внушительный арсенал тайной войны, совсем было предложил присесть на дорожку – как по лестнице застучали торопливые каблуки, и в гостиную влетел Яков. Он судорожно дышал, будто после долгого бега.

К Яше немедленно кинулись. Ольга, враз растеряв показное высокомерие, засуетилась вокруг молодого человека. Никонов пододвинул стул – Яша кулём, повалился на мягкое сиденье. Барон участливо поддерживал его под локоть; только Николка, как стоял столбом, так и продолжал стоять.

Выпалив первую фразу, Яша мучительно раскашлялся. Барон обернулся к Николке, но тот уже сам сообразил – кинулся к остывшему уже самовару. Приняв стакан – дрожащими, неловкими руками, — Яков одним духом, шумно, с брызгами, выпил его и начал рассказывать.

Дело было так. Прибыв на место, Яша занял уже знакомый ему наблюдательный пункт – на другой стороне улицы, наискось от клиники. Было условлено, что когда остальные заговорщики подъедут к месту действия, Ольга, которую подручные Стрейкера пока не знали в лицо, дойдет до «лазутчика» и подаст сигнал. Никонову и Корфу назначено было ждать в засаде, за углом. Там же, в квартале от перекрестка, собирались оставить извозчика – со строгим наказом, во что бы то ни стало дождаться седоков. Для верности с извозчиком должен был остаться Николка.

Корф хотел сам отправиться к Яше – но его отговорили. Нельзя было исключать, что слежку успели приставить и к лейтенанту, а значит, могли видеть его с Корфом; тогда появление лейб-кирасира насторожило бы супостатов.

Далее, Яков должен был отступить к «засаде» и обрисовать барону и Никонову ситуацию. Ольге предписывалось и дальше следить за клиникой и, в случае прибытия к неприятелю подкреплений, подать сигнал.

Отменно составленный план был совершенно нарушен через какие-то четверть часа. К клинике подъехала пролетка; и из нее выбрался молодой человек в студенческом сюртуке и фуражке с гербом Императорского Технического училища. В правой руке визитёр держал то ли шляпную картонку, то ли круглую коробку – в такие кондитеры обыкновенно упаковывают кремовые торты. В поперечнике коробка имела вершков семь[24], и столько же примерно – в высоту. Коробка была перевязана толстой бечевкой; молодой человек нес ее осторожно, держа несколько на отлете.

Яков сразу узнал студента: это он в облике мелкого приказчика следил за домом Овчинниковых – как раз перед их стычки с громилами бельгийца. Они, кстати, тоже были здесь – в швейцарской. Раз несколько минут один из них выходил на крыльцо и лениво осматривался по сторонам.