Его Америка

Первый месяц её хождения по подготовкам кончился, и репетитор, естественно, ждал честно-заработанный aylıq, то бишь месячную оплату. Девочка не приносила деньги, мало того, она даже не знала, что айлыг необходимо класть в конверт, который, опытные это знают, необязательно покупать в далёких почтах очень недалёкого царства; конверт можно было самой приготовить из белой, непременно не измаранной, бумаги. Девочка этого не знала. Как же она могла? Ведь это был первый месяц её хождения по подготовкам.

Второй месяц тоже прошёл, и репетитор, опять же естественно и теперь даже с большей степенью естественности, ждал айлыг за два месяца. Репетитор был по натуре добрый и понимающий, эмпатирующий человек. Он понимал непреодолимую тягу родителей очень недалёкого царства обеспечить своих чад шансом подготовиться и сдать вступительный эхам в вуз. Конечно, в очень недалёком царстве далёкого правителя были такие родители, кто еле сводил концы с концами и иногда aylığı gecikdirirdi. Репетитор по опыту знал, что каждый год таких семей бывает обязательно по несколько и что aylıqlar могут иногда gecikmәk. Но не отправлять айлыг уже второй месяц репетитор воспринимал как неуважение своего труда. В конце концов, образование, обучение кого-то хоть и дело благородное, но не бесплатное же. И уже второй месяц так.

Репетитор позвонил девочке домой.

У девочки дома узнали, что она уже второй месяц не несёт айлыг репетитору. В то время за один айлыг можно было бы купить 5 кг не птичьего мяса и 400 птичьих яиц. (Задача математикам: сколько стоит 1 кг мяса, если цена одного яйца 10 копеек?) Это не означало, что девочка взяла айлыг за два месяца и потратила эти деньги на 10 кг мяса и 800 яиц; нет! что за бешеная мысль? Родители девочки сразу бы отбросили её.

Очевидно было, что девочке эти деньги были нужны на что-то другое. Многие могут предположить, что если бы это происходило в очень далёком царстве, то девочке деньги могли бы понадобиться на аборт, но в очень недалёком царстве существовал табу на секс до брака. А девочка пока не выходила замуж. Версию аборта родители тоже отбросили бы.

Но что тогда? Зачем девочке нужны были эти деньги? Мать сокрушалась, что вот же они её всем обеспечивают: и едой, и крышей, и аксессуарами, и макияжем, и прокладками. Что же ей еще нужно? Мать не понимала, что может быть нужнее всего шестнадцатилетней девочке. Отец нервно курил на сторонке. Девочка не отвечала на вопросы.

Впрочем, репетитор оказался проворным. Через свои контакты он узнал, что у девочки есть содержанец, которому она уже второй месяц сливает айлыг за все подготовки. Обмен вполне элементарный: она ему деньги, он же ей любовь в разных проявлениях: смски, что-то похожее на отношения тинейджеров из американских фильмов. Репетитор, в свою очередь, слил эту информацию родителям. В очень недалёком царстве он был вторым, после царя, далёким человеком.

Отца девушки настиг инфаркт миокарда.

Весь абитуриенто-репетиторский истеблишмент стал злословить за девочкой. Мол, ай-ай-ай, какая же она птичка, невоспитанная, ill-mannered, etc. Парня никто публично не дешифровывал, хотя и все знали его. Другие lay парни ему завидовали, другие лживые девочки мечтали о нём, мол, дышать воздухом одного и того же города.

Девочка перестала ходить на подготовки, перестала готовиться ко вступительному экзамену. Вскоре её обручили за жениха на 10 лет старше, и она обречена на жизнь с нелюбимым челом.

Эти недалёкие люди, которые обрушились на девочку, коей нужна была любовь, кою её семья заменяла 4 умножить на 400 яиц и 5 кг мяса ежемесячно, составляли основной constituency очень недалёкого царства, которое далёкий царь, персонофицируясь с ним и проецируя свою личность на него, пытался потащить далеко.

Декабрь, 2014

Заря ниже горизонта

«Ну, вот! Наконец-то я сумел.

Ну, вот! Наконец-то я студент.

Правда, папа очень уж шумел,

Что у меня большой ассортимент:

Что я мог бы стать ювелиром,

Что мог бы электриком стать.

Но я выбрал правление миром.

Наконец-то я будущий депутат.

Теперь только остается подниматься,

Найти место; словом — адаптация», —

Так думал молодой Адалят,

Ехавший учиться в столицу.

Он был безумно тому рад,

Что открывает новую страницу.

Двухлетней подготовки плод

Его в Баку с почестями ожидал.

А пока он без гитары и забот

Один приехал в автовокзал,

Не дал отцу его провожать,

Попусту тратиться, руку жать.

Отец Адалята не пожилой,

После смерти жены упиваться стал.

Воспитание сына серой полосой

Прошло в драках за лишний бокал.

Вечные ссоры за трезвость

Между алкашом и сыном

Рождали отвращение и мерзость

К алкоголю небеспричинно.

Но все ж Адалят любил отца,

Из одной крови отлиты сердца.

Автовокзал Гянджи нищий,

Грязный, немытый, малолюдный.

Последний перрон излишний,

А в автобусах выбор не скудный.

Адалят слышал, помощники шофера

Выкрикивали: «Через полчаса…»;

С клиентом в расчете ссора

Тоже происходила на его глазах.

У пассажиров шофёры такси

Спрашивали: «Куда отвезти?»

Адалят замечал издалёка,

Пустовало перед кассой,

Хоть автобусы полные потоком

С вокзальной прощались трассой.