Его дерзкая горничная

Данте решил, что он выудит у нее всю правду. Он будет держать ее за запястья и смотреть ей в глаза, пока она не раскроет все свои намерения. Он заставит ее признаться в том, что та задумала, но с помощью мягкой тактики.

Он вытянул руку, когда она подошла, схватил Алисию за бедро и притянул к себе.

— Я знал, что это ты, — сказал Данте, — еще до того, как открыл глаза.

— Лжец, — выдохнула она и опустила веки.

Данте, как обычно, действовал нестандартно. Вместо того чтобы поцеловать Алисию в губы, он прижался ртом к ее животу, потом погладил рукой ее ягодицы и взялся за лямки фартука.

Алисия поняла, что он не шутит, по его страстному взгляду.

— Ты знала, что это был я? — спросил он, расстегивая нижние пуговицы ее униформы. И вот наконец его язык коснулся нежной кожи ее живота.

— Нет, — сказала она, и у нее закружилась голова, когда он перестал целовать ее живот и взял за пальцы.

— Ты в этом уверена? — переспросил он.

— Я не знала, пока не увидела твое имя…

Она судорожно выдохнула, когда он поцеловал ее ладонь медленно, а потом влажно и горячо.

— Алисия, — потребовал он и обхватил большой рукой ее запястье, смотря на нее.

То, что он собирался сказать, больше не имело значения. Он опустил голову и поцеловал ее предплечье, закатав короткие рукава и вдыхая ее запах.

Потом его губы коснулись ее груди.

— Пожалуйста, — попросила она, глядя на его рот и возвращаясь в воспоминаниях на десять лет назад.

Данте выполнил ее просьбу: он сел, а потом усадил ее себе на колени.

Алисия не сопротивлялась. Она была такой податливой, словно все мысли вылетели из ее головы, как было однажды давным-давно. Она обхватила ногами его бедра, и Данте потянул ее платье вверх, чтобы она уселась на него верхом. Наклонив голову, она припала губами к его рту, закрыла глаза и отдалась чувствам.

Нынешний поцелуй был совсем не похож на прежние. Он казался изысканнее и искуснее.

— Данте, — требовательно позвала она его, пока они целовались, а их языки переплетались.

Обхватив рукой ее затылок, он притянул лицо Алисии к себе, прерывисто дыша.

Невидимые стены между ними, о существовании которых она не знала, рушились. Она целовала его в шею, облизывая соленую кожу. Он потянул ее платье еще выше, и его член уперся в ее трусики.

Тяжело дыша, Данте торопливо расстегивал остальные пуговицы ее платья.

— Я хочу тебя увидеть, — сказал он.

Алисия ахнула, отчаянно желая, чтобы он поцеловал ее грудь через кружевной бюстгальтер. Когда он запрокинул голову, она решила, что он сейчас снимет с нее бюстгальтер, но Данте просто схватил ее за руки, удерживая на месте.

Она удивленно посмотрела на него и увидела гнев в его голубых глазах.

— Ты подстроила мне ловушку?

Глава 3

— Данте! — Алисия была на грани отчаяния. — Это не ловушка. Мы…

Она попыталась снова его поцеловать, но он отвернулся, и она коснулась губами его щеки.

— Ну же, Алисия, — сказал он и оттолкнул ее, закрывшись простыней, потом уставился на ее красные трусики. — Хорошее нижнее белье для работы.

— Мое нижнее белье — не твое дело.

— Ага, когда ты утыкаешься носом в мою грудь. — Данте столкнул ее с коленей. — Я знал, что ты все время врала.

— Я не врала, — попыталась оправдаться Алисия.

— Чего ты хочешь?

— Данте…

— Что бы это ни было, просто скажи.

Растрепанная, она застегивала униформу, чувствуя себя униженной.

— Я ничего не хочу, — произнесла она.

— О, перестань! — Он усмехнулся. — От меня кто-нибудь чего-нибудь требует, даже когда я сплю. Он потянулся к пиджаку на полу и вытащил из кармана пачку сигарет.

Алисия сильнее смутилась не только потому, что Данте не курил.

— В этом отеле не курят.

— Не смей говорить со мной о правилах отеля! — Он закурил сигарету, потом поморщился и сердито затушил ее о блюдце. — Я ведь не курю.

— Тогда зачем они тебе?

Он не ответил, но его взгляд сказал ей, что она не имеет никакого права задавать ему вопросы. Вопросы здесь задает Данте.

— Тебе нужны деньги?

— Нет. — Алисия покачала головой. — Я же говорила тебе, что мне ничего не нужно.

— Но я совершенно уверен, что ты что-то скрываешь. — Он наблюдал, как она завязывает фартук. — Я так понимаю, ты не таскаешь там презервативы?

— Для чего?

— Я почти раздел тебя. А когда мы были вместе в прошлый раз, ты хотела, чтобы я пользовался презервативами.

Она не желала вспоминать об этом, но поняла, на что он намекает.

— Черт тебя побери! — выругалась она. — Я меньше всего хочу забеременеть от тебя.

— Я сразу понимаю, если меня хотят подставить, — сказал ей Данте.

Алисия слишком смутилась, чтобы признать, что он прав. Застегивая последние пуговицы на униформе, она опять солгала себе во вред:

— Ну, ты ошибаешься.

Данте злился.

Нет, он был в ярости.

К нему вернулось чувство болезненного разочарования.

Алисия — по крайней мере, та Алисия, с которой он вырос, — была единственным человеком, который улыбался при встрече с ним. Единственный человек, в присутствии которого он не ощущал себя грязным отродьем, каким его считали учителя или местные жители.