Его имя (СИ)

- Главное, что всё закончилось, - он вновь накрыл предплечье ладонью. Скабиор проследил за его жестом, и Драко это заметил. – Хочешь взглянуть?

- Вот ещё, - тот демонстративно уставился в потолок.

- Все хотят, интересно же, - усмехнулся Драко. Он подошёл к матрасу, уселся рядом и расстегнул манжет; светлый шёлк сполз с предплечья, обнажая Метку. – Смотри.

И Скабиор посмотрел. Вернее, уставился – настолько ошеломляющим и неуместным показался мерзко скалящийся череп на бледной коже. Но даже не в этом было дело. Метка казалась выцветшей, но от неё по-прежнему веяло чем-то очень, очень нехорошим, чем-то, что инстинкты Скабиора определили бы одним словом: БЕЖАТЬ. Он выдохнул. Ничего себе. Даже сейчас, когда Волдеморта нет… Похоже, босса он тоже недооценивал. Хотя и тогда было интересно, почему десятки сильных магов дрожат перед ним, как дети. Дети. Шестнадцать лет – уже не ребёнок? Он перевёл взгляд на Драко. Тот с деланным равнодушием смотрел куда-то в угол. Каково ему было, с таким-то украшеньицем? Скабиор подумал, что не хотел бы знать. Он вновь склонился над Меткой. И самое мерзкое, что было в ней что-то: не притягательное даже, а… подчиняющее. Гипнотизирующее. Казалось, тебя затягивает в черноту пустых глазниц и распахнутой змеиной пасти.

«Чушь. Всего лишь татуировка». Чтобы развеять иллюзию, Скабиор потянулся к Метке, но в последний момент отвел руку от центра – там сохранилась особенно густая чернота – и коснулся границы рисунка. Драко вздрогнул и уставился на него, но Скабиор этого не видел. Метка оказалась шершавой на ощупь, и было ясно, что шероховатость не изгладится, не заживёт. Но почему-то это не вызывало отвращения. Он вдруг подумал о своих старых шрамах - наверное, здесь, как и на них, кожа утратила чувствительность. А вот вне рисунка она была гладкой, и еле заметные светлые волоски чутко приподнимались от прикосновений. Заворожённый контрастом, Скабиор не сразу осознал, что уже в который раз очерчивает Метку по всей длине, и Драко, кажется, забыл, как дышать.

Смуглые пальцы замерли, а потом ладонь тяжело легла на предплечье, закрывая страшный рисунок. Скабиор медленно поднял голову и встретился с Драко взглядом, за долю секунды успевая заметить и расширенные зрачки, и пересохшие губы, и то, как судорожно он сглотнул, когда…

Потянулся к нему?

Сигнальные чары оглушительно залязгали, отбрасывая их на разные концы матраса. Драко вскочил, судорожно застёгивая манжет.

- Это ужин, - пробормотал он, нервно пригладив волосы, и зачем-то добавил: – Мне пора.

- Угу, - выдавил Скабиор, отворачиваясь. – Привет там Люциусу. И ты всё-таки слушайся его. Отец у тебя золото, а как бьёт левой, залюбуешься…

Неведомые доселе защитные системы организма побуждали нести чушь – чтобы доказать, что всё нормально, чтобы только не молчать. И поэтому он не сразу заметил, что Драко стоит, не шевелясь, и разглядывает…

Чёрт.

Скабиор обречённо заткнулся, но Драко ничего не сказал. Лишь стряхнул со статуэтки прилипшую паутину и поставил на подоконник – ровнёхонько на то место, откуда Скабиор её недавно сбросил. Вернее, не её, а его – стройного юношу с тонкими чертами лица. Обычно такие лица кажутся надменными или строгими, но то, что изобразил Скабиор, было иным: полуулыбка, закрытые глаза и приподнятый подбородок – казалось, что он подставляет лицо солнцу. Даже на фоне пасмурного неба казалось именно так. Драко отступил на шаг, разглядывая фигурку.

- Красиво, - ровно сказал он, и стало ясно, что версия «Нашёл в вашем мусоре» не прокатит. Тут, к счастью, с привычным звяканьем прибыл ужин. Драко торопливо вышел. И вовсе он не оглянулся на пороге.

Услышав звук захлопнувшейся двери, Скабиор оттолкнул от себя блюдо с едой, в которое вцепился мёртвой хваткой, и рухнул на матрас. Полежав так немного, он очень чётко произнёс:

- Что. За хрень. Тут. Творится?

Ответа не было. Зато было новое, совершенно непривычное чувство – заполняющее изнутри, зияющее ненасытное воронкой, засасывающее в липкую черноту – такую же, как та, что сочилась из глазниц змееязыкого черепа. Скабиор, может, и мало что в жизни видел, но это чувство опознать сумел. Совершенно неожиданно его настигла тёмная сторона одиночества. А ведь он всегда любил его, считая залогом безопасности и комфорта: если ты один, то тебе ничто не грозит, никто не мешает. Так?

Так. И никто не услышит, как ты воешь.

- Чёрт, - злобно проворчал Скабиор. Его голос растворился в тишине пасмурного вечера.

Он резко сел и, чуть не угодив рукой в тарелку с ужином, выругался. Есть не хотелось. А вот кувшин с вином показался неожиданно притягательным. Скабиор вздохнул. Ещё лучше. Едва ли не впервые в жизни захотелось напиться, надраться вусмерть. И хотя он всегда избегал крепкой дряни (спасибо папаше и его личному примеру), сейчас хотелось именно виски – много, залпом, чтобы жидкий огонь опалил всё внутри, выжег это непонятное, тёмное, тоскливое. Чтобы горечь торфяного дыма смыла сладость цветущей липы, разлитую в воздухе.