Его Медвежество и прочие неприятности

Каждое слово давило на совесть. Прав — кругом прав! Рабочие не должны страдать от его эгоистичного желания вытравить из головы одну златокосую заразу… И тысячу вопросов в придачу.

Обернувшись, он смерил мужчину взглядом. Долговязый Патрик — один из немногих, кто почти догнал его в росте, а так же тех, к кому Бьерн прислушивался, не считая зазорным пользоваться не только своим опытом, но и чужим. Мужчина смотрел твердо.

— Завтра подъем на полчаса раньше.

— Завтра выходной, мой лэрд. Семьи ждут своих мужчин, пока еще есть возможность повидаться, и стройка не ушла слишком далеко.

Стиснув топор, Бьерн молча пошел назад. Он тоже не был в замке несколько дней. От рассвета и до заката выматывался на самой тяжелой работе, а потом убеждал себя, что не интересуется письмом, ждавшим его на столе каждый вечер — отчет о делах замка.

Ходил кругами, притворяясь, что ему неинтересно, но все равно хватал кусок тонкого пергамента и вгрызался в строки, выискивая все, что связано с маленькой лэрди.

Вместо платьев купила гобелены — ну кто бы сомневался! Спорила с казначеем по поводу недостаточного финансирования прислуги. Полезла в оружейную и порезалась о кинжал. В обморок падать отказалась — облизала палец, замотала платком и заявила, что беззащитной лэрди нужно оружие. Долго изучала замок хранилища, после чего побежала в библиотеку. Зачем? Ни один человек не мог открыть те двери, кроме хозяина ключкольца. Так же, как не мог подделать его оттиск — наследие Творца уникально. Вежливо попросила у кухарки добавлять в блюда немного меньше соли и опять спорила с казначеем — на сей раз по поводу оснащения кухни, а заодно и библиотеки. Гуляла по галерее и долго разглядывала портреты. Опять пошла за свитками. Пожаловалась на излишнюю мягкость перины и велела подложить под нее досок. Зачем-то каждое утро по несколько раз спускается и поднимается по винтовой лестнице северной башни.

Когда пришло первое письмо, Бьерн подумал, что теперь горячка у него. Лэрди и не думала прекращать свои выходки. Он не узнавал собственную жену! Это тревожило. Злило, выводило из равновесия и… завлекало. Подначивало плюнуть на все и понаблюдать самому. Но вместо этого он рвал пни и копал землю. В подобном интересе таилась опасность, железный капкан, который переломит ему хребет, стоит сунуться ближе. Но приманка была так соблазнительна…

Письмо лежало на столе. Как всегда. Сургучная печать держала крепко — никто не касался почты лэрда.

Стянув перчатки с гудевших от усталости рук, он уселся в кресло. Что его ждет на этот раз? Какую новую странность таит косой почерк капитана стражи? И почему вообще он — Бьерн де Нотберг — сейчас заперся у себя вместо того, чтобы стискивать в руках стонущую от желания женщину? Которая наверняка притворяется и хитрит… Или… Или она действительно не в себе?

Напряжение сгущалось. Темное, как буря оно обжигало то вспышками ярости, то жгучей изнуряющей похоти.

Так какого демона! Хватит! Бьерн вскочил, опрокидывая стул. Раз лэрди решила поиграть в распутницу — пусть! Он воспользуется этим, удовлетворит свой интерес и выкинет странное поведение девчонки из головы.

— Седлайте коня! — крикнул дежурившему у дверей стражнику.

Глава 16

— Велина де Нотберг — мать, Вилианда — бабушка, Вилана — двоюродная сестра… Виланда… Тьфу!

Уткнувшись в ладони, Валерия тихонько застонала. А так хотелось выть! Вскочить и швырнуть эту чертову родословную в огонь. Форменное издевательство! У де Нотбергов отсутствовала фантазия. Виленды, Вилианды… Да что ты будешь делать!

На глаза навернулись слезы. Проклятое ПМС! Юное тело подкинуло подлянку. Нереально чувствительная грудь и желание убивать. Валерия даже вспомнила давнишние уроки по йоге. Продыхивала эмоциональные вспышки, но было тяжело. Кажется, раньше было проще… Тревога защекотала нервы слабым сквознячком и тут же развеялась. Воспоминания о прошлом смазывались, мутной пленкой обволакивая жизнь «до». Она больше не вздрагивала, видя собственное отражение в зеркале. Сжилась и полюбила новое, хоть и слабое тело. А кто не полюбил бы? Когда не нужно думать о свежести кожи и блеске волос. Когда утром встаешь и видишь в зеркале румяную сияющую здоровьем красавицу, а не всклоченное «нечто» с мешками под глазами и отпечатком подушки на щеке. А память! Валерия без устали поглощала новую информацию, делая упор на истории и этикете Слабым звеном оказались только родословные. Приходилось буквально зубрить имена и даты. Картины в галерее дали представление о родне лэрда Медведя. В живых из близких только мать — обитает где-то в столице, и слава Творцу…

— Велина, урожденная Гриндерского округа, родовой замок… э-м-м-м…

Хватит! Валерия отложила свиток в сторону. Иначе она его просто порвет. Дорис клевала носом за вышивкой. Усиленные прогулки по замку и окрестностям утомляли женщину, но служанка мужественно терпела и всюду следовала за своей госпожой, громко обижаясь на предложение остаться в комнате.

— Кому же я Вас доверяю, ненаглядная моя? — всплескивала руками. — Уж не служанкам ли де Нотберга? Ни за что!