Его Медвежество и прочие неприятности

Ворвавшись в свою комнату, он рывком дёрнул к себе кресло. Подлокотник затрещали под пальцами, а левое плечо кольнуло едва заметной болью. Укусила его! Набросилась, отволокла в купальню, сама прыгнула в руки и кончила два раза. Но перед этим… Губы укололо крохотными иголочками. Перед этим поцеловала. Обожгла неожиданной и неумелой лаской, которую и он испытывал едва ли несколько раз…

Дерево под пальцами жалобно хрустело. И решил бы, что это все сон, но знак маленькой лэрди ныл и дергал. Расшнуровав горловину, он оттянул ее в сторону. Бордовый отпечаток маленьких зубок красовался чуть выше шрама от стрелы, которую он схлопотал от банды разбойников. Всех участников повесил лично, а что ему делать с зубастой золотоволосой ведьмой? Он почти бежал в ее покои, подгоняемый невыносимым желанием распластать под собой девчонку. А потом с извращённым раздирающим болью удовлетворением ждать, что в какой-то миг, уставшая от его нападок, она сделает то, что должна — оттолкнет его. Презрительно сморщит нос, обнажая свое отвращение. Но воспользовался не он, а им! А потом, получив в два раза больше, насмешкой вставила мозги на место. Оказывается, поцелуем ему затыкали рот и тащили в купальню ради сладкого сна служанки!

И его вообще не должно было это тронуть, и уж тем более выгнать из покоев жены, но он почему-то ушел. Как обиженная невниманием девица!

— Ваше вино, мой лэрд, — в комнату просочился проштрафившийся стражник. Бьёрн подождал, пока мальчишка расставит все на столе. Быстрый взгляд на распахнутый ворот рубахи, и, покраснев, юноша выскочил вон. Бьёрн выругался, поправляя ткань и полностью скрывая отпечаток «страсти». Отлично! Теперь весь замок будет развлекаться слухами об укушенном лэрде!

Пробка с хлопком вылетела из горлышка, и он придирчиво оценил запах. Некстати вспомнился папаша, который заливал в себя любую бурду. На одной из малочисленных исповедей святитель пенял ему на неуважение и нетерпимость к родителям, но, хохотнув, на всю церковь, Бьёрн объявил, что последнюю свинью он уважает больше — та хоть даст мяса хозяевам. А какой толк с мужчины, чьи мозги давно усохли от вина и праздности?

Тогда его отлучили от посещения святых мест на два года. Невероятная удача! Бьёрн верил в Творца, но в то, что его волю диктуют сидящие на мешках золота святоши — нет. Впрочем, духовному тоже нашлось место в замке де Нотбергов. И сейчас Бьерну нужна была мудрость святого человека.

Отхлебнув добрый глоток и покатав вино на языке, Бьёрн подхватил миску с мясом и направился в библиотеку.

— Мой лэрд, — едва услышав его, старик выполз из своей каморки и поковылял навстречу. Давно распрощавшись с саном младшего святителя, а в довесок и с потребностью спать больше, чем несколько часов, Альберт дни и ночи проводил за своими летописями о прошлом. Толстая получится книга. И мудрости в ней будет больше, чем в библиотеках Короля и Церкви вместе взятых.

— Не разбудил?

— А даже если бы так, когда ещё мой господин навестит своего скромного слугу?

Альберт хитро прищурил совершенно молодые и зелёные, как свежая трава, глаза и улыбнулся. Белоснежные зубы казались неестественными на потемневшим от старости лице. В такие моменты Бьёрн почему-то чувствовал себя не слишком уютно, но, к счастью, Альберт улыбался редко.

— Все прибедняешься. Садись, — поставил миску и бутыль на стол, — мне нужен совет.

— Лэрд слишком высокого мнения обо мне, — прокряхтел старик, доставая с полки две чаши, — но ума никогда не бывает много… Вас беспокоит юная лэрди?

Старый пройдоха! Мужчина кивнул, разливая вино по кубкам. Высший свет не простил бы такого панибратства, но какое счастье, что Бьёрн давно в опале. Альберт отсалютовал дрожащей рукой и склонил голову.

— За Вас, мой лэрд, и Ваше воистину большое сердце, — старик пригубила вино и довольно прищурился. — Урожай две тысячи восемьсот семидесятого. Не позже. Южные склоны Вэйской долины, — вкус, как и острота ума, у Альберта оставался безупречным.

— Так… что конкретно Вас беспокоит?

— Ты прекрасно знаешь, Альберт.

Старик хмыкнул.

— В златокудрой голове неожиданно появились мозги. Но кроме этого, полагаю, лэрди привлекает своего мужа, как женщина.

— Лэрди ведёт себя, как прожжённая блудница и актриса. Не имею тяги впутывать в семейные дела посторонних, но порой мне хочется макнуть ее голову в священную купель.

— Не поможет, мой лэрд. Госпожа уже побывала в церкви и вышла оттуда бодрой и веселой, не слишком впечатлившись той нудятиной, что святители зовут молитвой.

Да, он знал, что в седьмой день лэрди, как полагается, посетила святое место. Отстояла службу от и до, получила мазок священного масла на лоб, но не рассыпалась прахом, а со смиренным видом передала святителю из рук в руки пожертвования. Ровно две трети от того, что выделил ей Маркус. Сэкономленные деньги пошли на ведра и передники для служанок. Прелестно!

И, демон его забери, но от этой новости Бьерн испытал удовлетворение. Церковь — единственное место, где он не мог контролировать распределение финансов. Наверняка духовник был недоволен, но смолчал.