Его Медвежество и прочие неприятности

Они целовались как подростки — неловко и жадно. Кажется, он не слишком умел. А она… Она просто забыла. Поцелуи исчезли из ее жизни гораздо раньше, чем секс. Но сейчас это заводило больше чем ласки. Варварские бодания языками и полуукусы, короткие стоны и глотки воздуха взахлеб. Сжимая густые пряди, она терлась о мужчину хуже мартовской кошки. Хваталась то за плечи, то за шею, не боясь упасть, потому что Бьёрн держал ее легко и крепко. Валерия чувствовала себя надёжней, чем стоя на собственных ногах, и это опьяняло.

И она могла бы целовать раскрытые для нее губы до рассвета, не обращая внимания ни на жёсткую бороду, не на холод каменной кладки, но желание, терзавшее ее все эти дни, утопило в себе последние крохи контроля. Больше невозможно ждать!

Бьёрн понял ее без слов. Одной рукой задрал пеньюар и сдавленно охнул, вздрагивая всем телом. Да, она была без трусиков. Под одеялом, сгорая от желания, стянула ужасные панталоны — и как же вовремя!

Прохрипев что-то непонятное, но, кажется, матерное, мужчина вдавил ее в стену, и Валерия задохнулась от нетерпеливого толчка.

— Бьёрн, — проскулила, пытаясь выбраться из удушающей хватки, — осторож… Ох, осторожнее…

Плечи под ее ладонями окаменели, но мужчина услышал. Впиваясь пальцами в бедра, замер на несколько мгновений, а потом медленно насадил на себя до упора.

— Да-а-а… — застонала, находя его губы.

Проклятье, как же этого не хватало! Его потрясающего мужского запаха, крепких рук и невозможной, животной силы. Мужчина трахал ее, как будто она ничего не весила. Натягивал на себя, размашисто впечатывая в бедра и не сбавляя темп. А внутри все уже дрожало от сладкого напряжения. По наитию освободив одну руку, Валерия сжала грудь, перекатывая между пальцев твердую горошинку соска, и перед глазами взорвался фейерверк.

Протяжный крик ободрал горло и, пытаясь удержать его в себе, она вцепилась зубами в твердое плечо. Мышцы скрутило сладкими судорогами хлынувшего в кровь наслаждения. Тесно сжимаясь вокруг его члена, Валерия ещё раз застонала, чувствуя распирающей давление. Да-да-да! Сейчас! Несколько глубоких выпадов и протяжными толчками в нее выплеснулось мужское семя, зажигая внутри сверхновую. Задохнувшись, Валерия сжала зубы крепче, кончая второй раз вместе со своим мужем. Долго и бурно. Мужчина вторил ей хриплым стоном.

— О, Творец… — прошептала пересохшими губами.

Поджилки тряслись и, поставь Бьер сейчас ее на землю — упала бы к его ногам в прямом смысле слова. Над головой слышалось рваное дыхание, перед глазами плавали цветные круги.

— Ваша спина, лэрди…

Валерия даже вздрогнула, до того хрипло и низко звучал его голос — она еле разбирала слова.

— Что?

— Стена… каменная.

— Угу …

Вместо мозгов в голове плескался густой розовый сироп с блёстками. Ей было так хорошо! И Бьёрн, горячий и сильный, удобно придерживал за попу и так осторожно прижимал к себе. Она готова была мурлыкать. Хотелось тереться о большое плечо, а ещё лучше затащить мужчину в постель, обнять его руками и ногами, удобно устраиваясь на роскошной груди… Ах, если бы в комнате не было Дорис…

— Дорис! — пискнула, мигом приходя в сознание. Если она проснулась…

Валерия забарахталась, пытаясь соскользнуть вниз. Но мужчина ещё был внутри нее и держал крепко.

— При чем тут служанка?! — рыкнул недовольно.

— Она думает, что ты… Вы меня насилуете! Она не должна нас слышать… ой!

Ее просто бросили на пол! Резко отстранившись, мужчина освободил ее от себя и разжал руки! Валерия стекла по твердокаменному телу, чудом устояв на ногах. Дверь скрипнула и, нимало не заботясь о тишине, лэрд вылетел из купальни.

— Вас могла бы отодрать на этой кровати рота солдат, — рявкнул, оборачиваясь у самого выхода, — а драгоценная Дорис продолжила бы спать без задних ног!

Хлопок двери чуть не снёс ударной волной.

— Моя госпожа, — взвизгнули из за ширмы, — что… что случилось?

Дорис заспанным приведением материализовалась рядом.

— Я слышала голос лэрда!

— Сладких снов заходил пожелать, — буркнула Валерия. Служанка испуганно охнула, осмотрела ее с ног до головы но, чудным образом, Его Медвежество оставил пеньюар почти целым.

— Ох, а почему Вы такая растрепанная?

Несколько мгновений рассматривая закрытую дверь, она все же развернулась и поплелась к кровати. По бёдрам теплым ручейком сочилась сперма.

— Спала плохо, — фыркнула, забираясь под одеяло, — один псих мешал…

— Кто мешал? Ох, ложитесь, госпожа. Все-таки я спою Вам песенку, вмиг уснете.

И женщина сладко зевнула.

* * *

— Бутыль лучшего гротса и мяса, живо! — рявкнул на сонного стражника. С рассветом он вытащит этого мальчишку на тренировку и будет гонять до тех пор, пока не вобьет в белобрысую голову мысль о том, что спать на посту — плохо. Совершенно распустились! Что стража, что слуги, что эта… эта…