Его невинная заложница

Он больше ничего не говорит — уходит. Я же ставлю сумку на одну из свободных верхних полок и спешу на кухню. Управляющая отправляет меня на мойку посуды, где я, наученная горьким опытом, надеваю перчатки, и становлюсь за работу. Посуды много, работа идет полным ходом и я прихожу в себя только тогда, когда чувствую, как онемели ноги. Прошу у женщины несколько минут перерыва и выхожу в коридор для работников. Перевожу дыхание и прислоняюсь спиной к стене. Ноги едва держат, руки онемели от постоянного напряжения, а перед глазами стоят белые тарелки, чашки, бокалы и вилки.

Я прохожу чуть дальше по коридору, едва переставляю ноги, но очень надеюсь, что смогу увидеть Армана и как-то показать ему, что хочу поговорить. Мне нужно поговорить с ним. Сказать о Стасе, о том, что узнала. Мне не нужно, чтобы он забрал меня, я просто должна ему сказать.

Мое время отдыха выходит, и я снова возвращаюсь на смену. К концу дня я уже не то, что едва стою на ногах, я ничего не слышу. Ни что мне говорят, ни что просят сделать.

— Ладно, иди уже, — говорит Марина Львовна, управляющая. — Завтра в восемь начинается рабочий день.

Я киваю и, едва перебирая ногами, иду к той комнате, в которую меня поместил Ровный. Здесь уже сидит несколько девчонок. Они неприветливо осматривают меня, но здороваются. Я и рада. Не собираюсь заводить здесь подруг или привязываться к кому-то.

— Девочки, а где… можно помыться? — спрашиваю у них, на что получаю волну дикого хохота.

— Помыться, говорит, — выдает одна из девушек. — Общий душ тут есть, но мы туда не ходим. Отмотали недельную смену и уходим по домам, там и моемся.

Киваю, решая не посвящать их в то, что я, скорее всего, не смогу уйти домой, когда закончится моя смена. Впрочем, я даже не уверена, что это произойдет. Переодеваюсь так, как есть и забираюсь на вторую полку кровати. Руки и ноги гудят, в голове шумно настолько, что когда девушки зовут меня ужинать, я отказываюсь. Уверена, что не смогу проглотить и кусочка.

Девушки уходят, а я остаюсь один на один с собой и своими мыслями. Арман отправил меня на кухню, даже не попрощавшись, не сказав, что я должна буду делать. Он просто поручил это Ровному, и от этого больнее всего. Я почти засыпаю, когда слышу звук открываемой двери, а затем меня зовут:

— Катя? — голос Ровного звучит тихо, будто он боится меня разбудить.

— Я одна тут, — подаю голос с верхней полки.

— На ужин почему не пошла?

— Не хочу.

— Арман сказал привести тебя к нему.

Я делаю глубокий вдох и слезаю со второй полки, накидываю на плечи джинсовую куртку и иду за Ровным. Мы приходим в тот же номер, из которого меня сегодня увели. Ровный оставляет меня на пороге и уходит, я же стою, жду непонятно чего и просто хочу свалиться на пол от усталости. Те полчаса или час, что я полежала, ни черта не помогли мне.

— Почему не пошла на ужин? — я поворачиваю голову на голос Армана так быстро, что в глазах начинает двоиться.

— Не хотела, — говорю с трудом.

— Ты едва стоишь на ногах, Катя, — он подходит чуть ближе, а я слабо улыбаюсь.

— Вряд ли это от того, что я не поела.

— Тебе нужны силы, — спокойно говорит он. — Идем, тебе нужно поесть, — он хватает меня за локоть и толкает вглубь номера, усаживая на кресло рядом с накрытым столом.

— Зачем мне силы, Арман? — тихо спрашиваю. — И тебе не кажется, что все это для обычной посудомойки слишком, — я не понимаю, что несу.

Усталость, обида, разочарование и злость на этого мужчину одолевают меня, поэтому дальше я говорю то, что никогда прежде не сказала бы:

— Трахнуть меня можно и без ужина.

Глава 41

История с сестрой стала точкой преткновения. Я смотрю на Армана и не понимаю, что он хочет от меня. Он много раз показывал, что я что-то значу для него, что он готов защищать и даже рисковать ради меня, но при всем при этом снова и снова отводил мне роль безропотной игрушки.

Я готова молчать и исполнять эту роль, чтобы не злить его людей. Я слышу Армана, когда он говорит “Так надо. Я не могу по-другому”. Он так сказал мне, когда заставил перевязать рану Дикого. Я слова ему против не произнесла, он прав и я готова снова сцепить зубы и сделать что-то столь же мерзкое, если понадобится.

Только почему он не слышит, когда я говорю то же самое? “Я не могу по-другому”. Я не могу подвести сестру под его прицел, даже если она виновата и пришла сюда по приказу Стаса. Мне плевать. Она моя родная сестра! Ей тоже угрожают и она такая же безропотная игрушка, как и я, только с хозяином ей не повезло еще больше. Я знаю ее, и я верю ее словам, что она хотела вытащить меня и подговорила охранника, чтобы я могла уехать в другой город.

Что с ним кстати?

И что с моей сестрой?

Я должна поверить, что люди Армана не взяли ее? Что ей удалось сбежать?

— Я не хочу больше играть, — я отбрасываю салфетку и поднимаюсь с кресла. — Зачем мы что-то изображаем, когда наедине? Ты мой хозяин и точка. Я это уяснила, Арман. Ты отослал меня в барак к другим девочкам за провинность. Хорошо, — я киваю. — Спасибо, что не к парням.