Его падший ангел

– Врач предупредил сразу и сделал тебе укол, – он поднялся из-за стола, – сегодня побудь дома, ты еще слишком слаба, чтобы куда-то выходить. Завтрашний день обсудим вечером.

– А ты куда?

– На работу, – Мирон направляется в сторону спальни, – меня и так там две недели не было, нужно заехать хотя бы ненадолго.

– Ясно, – возвращаюсь к еде и растягиваю удовольствие. Обычному человеку меня не понять. Есть вещи, о которых задумываешься, только когда их теряешь.

– В гостиной букет роз, иди понюхай, – Мирон проходит мимо меня уже одевшись и целует на прощение в губы.

– Спасибо.

– Третье, – Мирон махает мне на прощанье рукой, – мне кажется, я не заслужил такой щедрости.

– Позер.

Заканчиваю с кашей и иду в гостиную, рассматриваю большой букет алых роз на комоде. Останавливаюсь рядом и зарываюсь в него лицом, дышу сладким ароматом и не могу оторваться.

Я уже давно привыкла плыть по течению, жизнь предлагает варианты и я соглашаюсь, потому что обычно выбора у меня нет. Его не было все пять лет после постановки диагноза, врачи просто говорили, что мне делать и я кивала. Нет и сейчас, когда это делает Мирон.

Он хочет тот неслучившийся роман и очень много для этого сделал. А мне ведь повезло и есть за что быть ему благодарной. Если бы не Мирон, меня уже бы развеяли над Атлантикой, как я написала в пожеланиях распорядителю моего праха в агентстве. Но нет, вот я живая. И не в том ужасном гадюшнике, а здесь, у Мирона дома.

Еще целый месяц не какого-то жалкого существования, а настоящей жизни, которую я буду пробовать на вкус и наслаждаться. У Мирона своя цель, у меня своя. Неважно, что они разные. На этот месяц мы сможем договориться.

Глава 17 Мирон

В офисе реально накопилась огромная гора работы. Тут разгребаться минимум три дня, но я с тоской посматриваю на дверь, думая о том, как хочу в нее выйти и поехать домой. Чем там Ада, интересно, занимается?

– Как она? – Андрей без спроса входит в мой кабинет и садится в кресло, предварительно убрав оттуда две папки с документами.

– Живее всех живых, – складываю очередную стопку подписанных бланков для секретарши в отдельную папку и бросаю ручку на стол.

– Ноги тебе целовала, да? Ты ж ей вторую жизнь подарил, – Андрей лениво растягивается в улыбке и выжидающе смотрит. Требует его душа подробностей. Он же в этой истории тоже принимал самое активное участие. Подлог документов, липовая Адина подпись и все такое.

– Послала.

– Узнаю Аду, – Андрей заржал так, что стены затряслись, – ее реально только могила исправить может. Прости. И как?

– Оставил одну, купил розы нюхать, – смотрю на друга, который качает головой и продолжает сдерживать свой смех.

– Мне кажется, я за эти четыре года тебя таким счастливым еще ни разу не видел. Сидишь тут и сияешь, как медный начищенный чайник. Не понимаю тебя, все же есть, а тебе эта сука неблагодарная все покоя до сих пор не дает.

– И не говори, домой поеду, посмотрю как там она.

– Езжай, привет передавай, – вздыхает он.

– Обязательно, – накидываю на плечи пиджак и отдаю последние распоряжения заму. В голове ни одной рабочей мысли.

До дома добираюсь за час и тихо вхожу в квартиру, выискивая Аду. Она обнаруживается свернувшейся в калачик на большом диване в обнимку с розой. Нюхает.

– Ты быстро, – Ада даже не оборачивается.

Да, хватило меня только на четыре часа сегодня.

– Чем занималась?

– Нюхала цветы и все, что только можно, – она садится в позу лотоса и ведет лепестками бутона по губам. Я сразу инстинктивно сглатываю. Додразнится ведь.

– Соблазняешь?

– Есть такое, – Ада отрывает один лепесток и касается им своей кожи, проводит по шее и груди, – волшебные на этот раз таблетки.

– Это еще почему? – не могу оторваться от манипуляций.

– Без побочки, – Ада усмехается, –  а то знаешь, каких только чудес со мной не приключалось. То мысли суицидальные не отпускают месяцами, то бессонница нон-стоп или наоборот вечно бы прилечь, сердце барабанить как дурное сутками и мешает думать или кашляешь с кровью. Но самое печальное, что часто либидо отключалось в ноль.

– В смысле?

– Мне четыре года мужчину даже за ручку подержать не хотелось, не говоря уже обо всем остальном. Зато сейчас, – Ада прикусила губу и оттянула ее, – как мартовская кошка, даже об диван могу тереться.

– У тебя никого не было четыре года? – уточняю на всякий случай и подхожу ближе.

– Да все как-то некогда было, Мирон. И потом, я же до отъезда так развлеклась, что воспоминаний еще надолго хватило.

– Со всеми развлекалась, кроме меня.

– Ох, а ты обиду затаил, бедный. Зато сейчас, смотри, только с тобой.

– Сука, ты, Ада. Вот скажи, чем я был нехорош для тебя?

Ада отбросила розу в сторону и встала с дивана, подошла к комоду, на котором стоял букет и начала перебирать бутоны пальцами:

– Не хотела портить. Ты был слишком хорошим, Мирон и короткого романа у нас бы не получилось. Таскался бы за мной потом.

– Так я и так таскался.

Ада нетерпеливо ко мне повернулась и насмешливо усмехнулась:

– Так чего ты себе другую не нашел? Кстати, я тебя ни с одной девушкой вообще не видела. И это за целый год.

– Я был девственником.