Его повесили на площади Победы. Архивная драма

Понятно, когда отступающая армия взрывает мосты, заводы, арсеналы. В Киеве же взрывали мирный квартал, сердце города с жилыми домами, магазинами, гостиницами и театрами. А почему бы нет? Не случайно в первый военный год столь часто поминали Кутузова и московский пожар 1812 года. При сносе в середине нулевых старого здания гостиницы «Москва» в подвале обнаружили забытые запасы взрывчатки (больше тонны тротила), оставленные в 1941-м на случай сдачи столицы. Как и в Киеве, их могли взорвать с помощью радиомин.

Советская власть не только приписала взрывы немцам, но и в отношении жертв трагедии совершила незаметный подлог, заменив рукой Молотова евреев на мирных советских граждан в «Сообщении Чрезвычайной Государственной Комиссии о разрушениях и зверствах немецко-фашистских захватчиков в г. Киеве».

Странная игра двух пропагандистских аппаратов: немецкий — отождествлял советскую власть с евреями, советский — будто демонстративно показывал, что их судьба ее нисколько не волнует. Почему так поступали нацисты, понятно: так они притворялись, что воюют не с русским или украинским народом, а с евреями, якобы захватившими над ними власть. Но в чем смысл советских умолчаний?

«Большевики упорно обходили молчанием наши операции: в своих радиосводках они… ни разу не упомянули евреев. „Непонятно, — добавил Геннике, — если действительно евреи имеют такое влияние в Коммунистической партии, им бы следовало прилагать больше усилий ради своих единоверцев“. — „Они хитрые, — возразил доктор фон Шевен, офицер айнзатцгруппы. — Если бы они открыто покровительствовали своим, то оказали бы услугу нашей пропаганде, что совершенно не в их интересах… Они приносят в жертву братьев своих меньших, чтобы сохранить власть“. — „Вы, бесспорно, правы“, — согласился Геннике. Я улыбнулся про себя, с горечью подумав, что мы, как в Средневековье, выстраивали силлогизмы, умозаключения, подтверждающие друг друга. И полученные выводы вели нас по дороге без возврата».

В приведенной цитате из романа «Благоволительницы» Джона Лителла реконструирован ход мысли эсэсовских офицеров — соучастников Бабьего Яра. Они повторяют пропагандистские клише и тем самым доводят их до абсурда, понятного даже им самим.

А ведь и в самом деле советская власть страшно боялась оказать услугу немецкой пропаганде. Ведь на другой стороне фронта изображение СССР как «иудейско-коммунистического царства» могло найти живой отклик. И, похоже, находило — на поверхность вышел бытовой антисемитизм, замешенный на антисоветских настроениях людей, пострадавших от советской власти. «Антисемитизм сделал своим правилом изобличать ассимилированную часть еврейства в тайных национальных и религиозных устремлениях, а органическую часть еврейства, занимающуюся ремеслами, физическим трудом, делать ответственной за тех, кто участвует в революции», — писал в романе «Жизнь и судьба» Василий Гроссман.

Другим народам, тем же славянам, нацизм сулил неважные перспективы, но евреи подлежали тотальному уничтожению. И хотя Красная армия евреев от него спасла, советской власти меньше всего хотелось предстать в роли их защитников, чтобы «суеверные и голодные» не заподозрили ее в симпатии к тем, кого молва приписывала ей как своих.

История Бабьего Яра — не только о насилии, она еще и о лжи, об этой дороге без возврата. Ибо, как писал Солженицын, насилию нечем прикрыться, кроме лжи, а ложь может держаться только насилием.

Кому выгодно?

Ходили слухи о евреях-поджигателях с канистрами наперевес, которых, правда, никто не видел. Для простодушных все это звучало вполне убедительно, так как ложилось на подготовленную антисемитской пропагандой почву. «В Киеве… взрывы мин происходят один за другим. Город горит уже восемь дней, все это дело рук евреев», — 28 сентября 1941 года писал домой из Киева ефрейтор 296-й пехотной дивизии. Но и здравомыслящие еще оставались. Начальник разведотдела 6-й армии майор Рудольф Пальтцо 27 июля 1965 года на допросе признался: «Я считаю неправдоподобным, что евреи устроили этот пожар».

Оберштурмфюрер СС Август Хефнер, возглавлявший передовой отряд зондеркоманды 4а, в послевоенных показаниях описал свою встречу с генерал-майором Куртом Эберхардом, случившуюся примерно на второй или третий день пожара в Киеве: «Он кратко заявил мне о саботаже со стороны евреев и сказал, что отдал приказ немедленно публично повесить примерно 60 евреев, что в настоящее время происходит… Имею ли я полномочия расстрелять евреев, спросил он меня затем. В соответствии с правдой я дал утвердительный ответ на вопрос».