Его прощальный поклон. Круг красной лампы (сборник)

Но как часто судьба играет нами, словно кошка с мышью! Отпустив, тут же снова хватает цепкими когтями и сжимает их еще сильнее. Минуты шли, а сверху не доносилось ни звука, лишь не прекращал надрываться детский голосок. Джонсон, уже успокоившийся, после безумного приступа счастья, теперь лежал, затаив дыхание, и с напряжением прислушивался. Кто-то начал ходить по комнате, вполголоса заговорили врачи, но того голоса, которого он ждал больше всего, слышно не было. Беспокойная ночь притупила его нервы, не в силах больше переживать, он сжался в комок на диване и принялся ждать. Так он и сидел, когда врачи спустились в гостиную… Жалкая усталая фигура с всклокоченными волосами, немытым лицом и очумелым от бессонницы взглядом. Когда они вошли, он встал и оперся рукой о каминную доску.

– Она умерла? – спросил он.

– Она прекрасно себя чувствует.

При этих словах неприметный серый человечек, который до этой ночи и не подозревал о том огне, который заложен в его сердце, во второй раз ощутил прилив безудержного счастья. Ему захотелось упасть на колени и заплакать, но он постеснялся докторов.

– Я… я могу подняться?

– Через несколько минут.

– Поверьте, доктор, я так… я так… – от безудержной радости у него заплетался язык. – Вот ваши три гинеи, доктор Причард. Как бы мне хотелось, чтобы это были три сотни!

– Мне тоже, – сказал старший из врачей, и они рассмеялись и пожали руки.

Джонсон открыл им дверь магазина и услышал их разговор на пороге.

– Одно время мне казалось, что все закончится плохо.

– Я вам очень благодарен за помощь.

– Мне это очень приятно слышать, поверьте. Не хотите зайти ко мне? Выпьем по чашечке кофе.

– Нет, спасибо. Ко мне утром должен приехать еще один пациент.

Твердые и шаркающие шаги разошлись в разные стороны. Джонсон отвернулся от двери. Мысли в его голове все еще путались от счастья. Ему казалось, что теперь у них начнется новая жизнь. Он почувствовал, что сегодняшняя ночь сделала его сильнее и глубже. Возможно, все эти страдания все же были не зря. Вполне может оказаться, что они станут благословением и для его жены, и для него самого. Каких-нибудь двенадцать часов назад даже сама эта мысль не могла бы прийти ему в голову. Его переполняли неведомые доселе чувства. Если земля вспахана, на ней обязательно что-то вырастет.

– Можно мне подняться? – крикнул он и, не дожидаясь ответа, стал подниматься по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.

Миссис Пейтон стояла рядом с наполненной мыльной водой ванной и прижимала к груди какой-то сверток. Из коричневой шали выглядывало странное маленькое розовое личико, помятое, с влажными раскрытыми губами и дрожащими, как ноздри кролика, веками. Слабая шейка не могла удержать голову, поэтому она беспомощно лежала на плече женщины.

– Поцелуй его, Роберт! – воскликнула новоиспеченная бабушка. – Поцелуй своего сына!

Но сейчас это мелкое красное беспрестанно мигающее существо вызывало в нем только злость. Ведь это оно заставило их пережить эту долгую ужасную ночь. Переведя взгляд на кровать, он увидел бледное лицо и бросился к жене, обуреваемый такой любовью, такой жалостью, что даже не смог подобрать нужных слов, чтобы выразить их.

– Слава Богу, все кончилось! Люси, дорогая моя, это было так страшно!

– Но сейчас я так счастлива! Я никогда в жизни не была такой счастливой.

Она не отводила глаз от коричневого свертка.

– Тебе нельзя разговаривать, – сказала миссис Пейтон.

– Не оставляй меня, – прошептала его жена.

И он остался с ней. Молча сидел рядом, а она сжимала его руку. Слабо горела лампа, первые холодные лучи солнца начали пробиваться в окно. Ночь была долгой и темной, но от этого новый день казался только светлее и чище. Лондон просыпался. Улица начала постепенно наполняться обычным городским шумом. Люди умирали, и люди рождались, но великая машина продолжала исполнять свое неведомое и трагическое предназначение.

Влюбленные