Его Величество бомж (СИ)

— Я побежала, — целую его в щёку уже довольно спокойно, — труба зовёт! — а ты закончишь с чаем и спать! — оборачиваюсь в дверях и машу рукой, он явно разочарован, успокаиваю, — завтра загляну!..

* * *

Ну и понеслась ночка, как звезда по кочкам! — не моя поговорка, Никитичны, это я ещё смягчила!

К утру такое чувство, что у нас перебывала половина города! Переломы, травмы — это логично зимой, если, где гололёд дворник песочком не припорошил, то можно географию улиц изучать.

Но тут-то помимо, всякого разного ещё до кучи: малыш с бусами, это уж, как водится, добрался до шкатулки с мамкиными драгоценностями, разодрал нитку и наелся. Пара спарринг — партнёров с взаимными увечьями, чуть не продолжили прямо у нас в приёмнике выяснять отношения, гипертонический криз, в общем, медицинская энциклопедия вперемешку с цирком собрались…

После ночного сумасшествия наступает период относительного затишья, Никитична в своей кандейке храпит прямо на стуле за чашкой чая. У меня тоже глаза слипаются, хоть руками держи.

В последний предрассветный час сон особенно сладок. Если бы в это время была дома, пушкой не разбудишь, а здесь и устраиваться не стоит, просто за письменным столом, как сидела, положила голову на руки и провалилась…

Не заметила, и меня накрыло словно волшебной пеленой, под которой ничего не слышно и спокойно, и ещё… кто-то гладит по голове, согревает поцелуями озябшие занемевшие руки, заботливо накрывает плечи, съехавшей со спины косынкой. Как же хорошо! Так бы спать целую вечность и не просыпаться…

Но и тут покоя нет, трезвонят в дверь приёмного! Не могу, не хочу открывать глаза, нет сил подняться. Там есть, кому поближе встретить, например, охраннику. Но эта отсрочка ни о чём, так, лишняя минутка, чтобы прийти в себя. Усилием воли отрываю от стола голову и открываю глаза. Первое, что вижу перед собой, вернее, кого вижу — Костя!

Сидит передо мной на своём кресле и глядит совершенно не сонными глазами! Я бы сказала, телячьими! А, как ещё назвать сине-фиалковый пьяно-счастливый взгляд, которым меня словно пытаются проглотить целиком?!

Если я всё правильно трактую на этот раз, то Константин влип! Причём, по самые уши! И я, наверное, тоже, правда, покуда, пока не знаю…

Трактовать, однако, некогда, вслед за Васей — охранником врывается достаточно солидная, но нервная перепуганная пара: женщина в слезах и мужчина с дрожащими руками,

— Где наш сын?!

— Понятия не имею! — первое, что приходит в голову. Потом, кажется, понимаю, кто такие, — фамилия?

— Степенный! — рапортует дядя. Ну, точно, тот самый лихач, с которого началась безумная ночь!

— Вот насчёт степенности, я бы сильно усомнилась, — бросаю колкость, но им не до шуток, — в нейрохирургии с ЧМТ.

— С, чем? — не понимает женщина, думаю, та самая Mutter, которая не хотела поначалу со мной разговаривать.

— У вашего сына черепно-мозговая травма, — поясняю разборчиво, — его обследовали, оказали необходимую помощь, госпитализировали, он сейчас в палате.

— К нему можно? — угу, прямо сейчас все приходите! У нас и так ночь открытых дверей!

— После восьми тридцати можно будет пообщаться с доктором, вот телефон отделения, — пишу по памяти на листок, можете звонить, но тоже после восьми.

— А, сейчас нам куда?! — гневается Vater. Эх, жаль я не посмотрела, как он записан в телефоне у любящего отпрыска!

— Да, кстати, можете забрать личные вещи сына, — достаю из сейфа файл с телефоном, бумажником и дорогой по виду зажигалкой.

— А, где часы?! — странный, всё-таки, у парня отец! Я бы в данной ситуации часами интересовалась в самую последнюю очередь.

— Может, в пакете с одеждой? — честно говоря, никаких часов не помню, — сейчас.

Иду к Никитичне. Она так и храпит в своей чайной комнате, приходится будить.

— А? Что? Смена закончилась? — озирается спросонья.

— Рано радуешься, не торопись. Предки обдолбанного лихача примчались, надо вещи им сдать. И ещё, не было ли при нём наручных часов?

— Лихача? — подтормаживает. Припомнив, заверяет, — не было, я бы тебе сразу отдала! — и, кряхтя, поднимается с насиженного места, — сейчас принесу, всё что было.

Возвращаюсь, передаю файл со всеми ценностями,

— Получите по описи, распишитесь. Одежду тоже забирайте, сейчас санитарка принесёт.

— Уже несу! — Никитична вразвалочку заходит в кабинет и подаёт набитый доверху огромный пакет для мусора, — обувка на дне.

Vater вываливает содержимое тут же на пол и начинает перетряхивать всё до синей порошины, однако ничего интересного, похоже, не находит, горсть мелочи, высыпавшаяся из кармана джинсов его не впечатляет.

— Но, но! — останавливает его санитарка, — хватит мне тут грязь разводить, я вообще-то, полы мыла!

— Арсений, не надо! — зарёванная мамаша, наконец-то, вклинивается в процесс, но Арсению плевать на её уговоры,

— Где мои часы?! — вопит он не своим голосом и, запинаясь за одежду непутёвого отпрыска, так и оставшуюся валяться на полу, надвигается прямо на меня, будто я — главный подозреваемый в пропаже его драгоценности!

— Ваши? — пытаюсь призвать его к здравомыслию, — наверное, должны быть при Вас…