Его волчица. Я тебя приручу

Когда мы вернулись, рассвет уже коснулся черепичной крыши дома, оставляя сам дом в тени. Потихоньку пробравшись внутрь, мы не ожидали встретить никого, полагая, что обитатели дома спят, но обнаружили бодрствующего Михала, находящегося в самом мрачном расположении духа.

– Крови больше нет. Кто-то совершил налет на склад и выпотрошил пакеты с кровью. Не осталось ни одного целого, – сообщает он похоронным голосом, а я цепенею, мгновенно осознавая последствия случившегося. Уже сегодня из меня начнут качать кровь. Надо было настоять на своем и остаться в лесу. Я и сейчас могла бы рвануть от Демьяна, может, меня бы и не поймали, попробовать обратиться и сбежать куда глаза глядят.

Но нет, я же обещала. Обещала остаться тут, чтобы спасти людей от смертельных болезней, отдавая свою кровь.

Может быть, когда-то и наступит момент, когда я буду управлять своей жизнью, но не в ближайшее время. Судьба уготовила мне иное – стать единственным способом для общины Демьяна продлить свое существование. Бедные люди. Женщины, мужчины, даже дети. Они все когда-то серьезно заболели, отчаялись и обратились в нелегальную клинику, получив вместо обещанного эликсира здоровья ген оборотня.

О таком не заявишь в полицию, ведь, как только общественность узнает о существовании сверхъестественного, наступит паника. Поэтому власти ни за что не позволят подобным созданиям увидеть свет и жить среди людей.

Демьян хотел что-то сказать, но я не позволила ему, замотав головой и опрометью бросившись наверх в его комнату. Осознание своего положения снова навалилось тяжелой глыбой.

Как больно осознавать, что и я теперь среди тварей, от одного только упоминания о которых у людей волосы встают дыбом.

С другой стороны, стая Йоланты прекрасно устроилась в небольшом польском городке. И скрываться в лесу им пришлось только по той причине, что их выслеживали и похищали для использования в лаборатории.

А здесь я враг, никому не доверяю, никого не могу попросить о помощи и сочувствии. С момента, как я закрылась в комнате, прошло несколько часов. Не хотелось признавать, но Демьян взял новые высоты в проявлении деликатности и не беспокоил меня. К счастью для него. Потому что я не знала, какой прием окажу – наброшусь и расцарапаю лицо в кровь, буду кричать или умолять снова отпустить меня.

В комнату, отведенную под медкабинет, меня провел Михал, снабдив предварительно моей же одеждой, в которой я прибыла сюда. Его девушка Кася занималась самой процедурой, и оказалось, что я не понимаю ее, так как говорила она по-польски и не была ни оборотнем, ни результатом экспериментов.

Терзающее меня любопытство по поводу ее присутствия здесь пришлось оставить при себе.

Я сконцентрировалась на правильности процедуры взятия крови, но быстро оставила это занятие, погрузившись в некий транс, скорее всего, связанный с большим количеством выкачанной крови.

Так прошло несколько дней, похожих друг на друга, как копии. Демьяна видела мало, проводила несколько часов в медкабинете и пряталась в комнате наверху. Мой мучитель приходил ночью, хмурый, усталый, но по-прежнему будоражащий все мои чувства.

Чтобы запретить себе любые послабления, я мысленно запечатывала рот и бойкотировала Демьяна. Он же потчевал меня длинными пространными монологами-отчетами о прошедшем дне. Скрывая от него, да и от себя, интерес, я впитывала сведения и анализировала их.

Из-за всего этого у меня было предостаточно времени, чтобы подумать над той ситуацией, в которую мы попали. Я начала понимать, что и людям, и оборотням, и генетическим полуоборотням – всем необходим взгляд со стороны. Они не видят общей картины целиком, охотясь друг на друга, сражаясь за территорию, уничтожая врага.

Им не нужно сражаться! Если бы кто-то ко мне прислушался, они бы поняли, что могут оставить друг друга в покое и жить, как жили до всех этих событий.

Но, наверное, я слишком наивна, чтобы верить, что хоть один человек прислушается к моим пацифистским лозунгам.

Думаю, во все времена, когда бы ни разгорались войны, находились миролюбивые люди, видящие разумный исход конфликта без кровопролития. Но разве их кто-то слушал? Разве бывает, чтобы война окончилась по напутствию добрых людей? Никогда.

У человека в крови есть что-то такое, требующее столкновений, жажды битвы, желание доказать свою правоту, уничтожить несогласного с ним. Наверное, если оставить на Земле малую горстку людей и один жалкий клочок суши, то они не заживут на нем мирно, а найдут причины для вражды, разделятся на группы и будут бороться за оставшуюся часть пригодной для жизни территории.

А то и вовсе уничтожат единственное место обитания, лишь бы оно не доставалось врагу.

Наивно с моей стороны при таком раскладе думать, что я смогу что-то изменить или убедить кого-то.

Но разве имею я право даже не попытаться? Ведь для чего-то я оказалась здесь, приехав с совершенно другой целью. Я отправилась в Польшу, чтобы всего лишь найти Демьяна и передать сообщение, но оказалась в самой гуще событий, и от меня теперь зависит очень многое.