Его волшебное прикосновение

Но он продолжал наблюдать. Да, опыт у этой женщины, видимо, весьма богатый. Но и то сказать: он ей понадобился лишь как средство получить наслаждение. Джеймсу вспомнились слова Селины: «Я думаю, что эти ощущения чудесны! Я хочу переживать их вновь и вновь вместе с тобой!»

— Джеймс! — новый призыв леди Анастасии звучал раздраженно и с явной обидой.

Он закрыл глаза и расслабился. Мускулы его лица перестали напрягаться, челюсти разжались… Он даже сумел вполне натурально изобразить, будто издает легкий храп.

— Ах! — Он услышал, как под тяжестью ее тела заскрипела кожа кресла. — Еще не бывало, чтобы мужчина заснул в такой момент! Я этого не потерплю. — Джеймс захрапел погромче. — Меня никогда в жизни так не оскорбляли!

Босые ноги зашлепали по полу, послышалось шуршание ткани: она одевалась. Довольно громко хлопнула дверь, и Джеймс осторожно открыл глаза. Он выдержал испытание. Он доказал не только дяде, но и самому себе, что никакая другая женщина не будет для него соблазнительнее и желаннее, чем Селина Годвин.

Глава двадцатая

— Значит, миссис Меррифилд отказалась отпустить Мериголд?

— Да, как я тебе уже рассказывал.

Селина хмуро рассматривала коврик на полу холла. Надо во что бы то ни стало сосредоточиться.

— И тебе не удалось переговорить с самой Мериголд?

— Я подошел к ней, но она убежала, прежде чем я успел открыть рот. Она была явно чем-то напугана и, как мне показалось, рассержена. А теперь, к несчастью, я должен возвратиться в Дорсет, и не смогу сейчас повторить свою попытку. — Дейвид выглядел несколько обескураженным своей неудачей.

Селина потерла виски. Джеймс! Мой Джеймс! Она могла думать только о нем. Но со вчерашнего вечера, когда из его уст она услышала нечто похожее на настоящее предложение руки и сердца, от Джеймса нет известий. Она закрыла глаза. Быть может, он уже жалеет, что произнес те слова? Секунды невыразимого блаженства, видно, лишили его здравомыслия. Думать иначе, вероятно, было бы глупо. Однако она сохраняла уверенность, что Джеймс по крайней мере поможет ей ускользнуть из лап Летчуизов. Ведь он был так мил с ней, так хорош…

— Селина? Ты нездорова?

— Нет, со мной все в порядке. Но что же теперь будет с Мериголд? Дэйвид, нельзя оставлять эту бедняжку!

— Согласен, — сказал Дейвид, — но сначала мне нужно позаботиться о той молодой женщине, которая уже находится на моем попечении, о Руби Роуз. Я вернусь в Лондон сразу после того, как улажу ее отношения с миссис Стрикленд. Но скажи, Селина, давно Лиам находится у мистера Иглтона?

— Возможно, Мериголд… Что ты спросил?

— Как долго…

— Лиам? — Обычно Дейвид изъяснялся и мыслил очень ясно и понятно. Но при чем тут Джеймс и Лиам, когда речь идет о Руби Роуз и миссис Стрикленд. — Я не знаю, что тебе ответить, мне это вообще неизвестно, — сказала Селина с некоторой долей резкости.

— Такому нежному созданию негоже находиться в доме, где, как представляется, обитают одни мужчины.

Она посмотрела на Дейвида с удивлением. Тот отвел глаза.

— Уверяю тебя, мистер Иглтон человек безупречный. — Селина слегка покраснела. — Он благоразумен и понимает свою ответственность. Думаю, он озабочен благополучием Лиам больше тебя, Дейвид.

— Я лишь спросил и…

Что еще намерен был выяснить молодой священник, теперь уже никто не узнает, поскольку в этот момент в прихожей начался переполох. Раздались громкие голоса, звуки шагов, быстро приближавшихся к гостиной. Дверь распахнулась. Дейвид вскочил с места:

— День добрый, миссис и мистер Годвин!

— Мама, — сказала Селина без энтузиазма, — папа!

— Мама, папа! — передразнила свою дочь мамаша, не обращая внимания на Дейвида, и выдвинулась в самый центр комнаты. — Это все, что ты имеешь нам сказать? Восхитительный же прием ты приготовила родителям!

Селина взглянула на Летти, которая тоже вошла в гостиную.

— Не могу сообразить, что вы, маменька, имеете в виду.

Дорожное ярко-зеленое платье, которое было бы к лицу женщине помоложе, высокий капор с подбитым шелком козырьком, не особенно шли к полной фигуре и багровому лицу миссис Годвин. Ее светло-голубые глаза светились жестким холодным блеском, который всегда наводил на Селину ужас.

— Селина — славная послушная дочь, — заявила Летти своим сильным голосом и приблизилась к Селине, как бы беря ее под защиту.

— Вам бы, Летти, лучше придержать язык, — вмешался мистер Годвин. — Только моя жена и я можем судить, насколько хороша и послушна наша дочь.

— Нам еще повезло, что Бертрам Летчуиз оказался человеком здравомыслящим, — сказала миссис Годвин и испустила тяжкий вздох.

— Какое имеет мистер Летчуиз…