Его Высокоблагородие (СИ)

Угрюмая заспанная морда с резкими рубленными чертами, короткая прическа на пробор, узкая щеточка аккуратно подстриженных усов под немалым носом с хорошо заметной горбинкой, мощная бычья шея распирает воротничок со старомодными закругленными кончиками, под мятой белой свободной сорочкой угадываются покатые борцовские плечи, жилетка из муарового шелка, часовая цепочка сложного плетения свисает из карманчика...

Нет, не я, однозначно не я. Это факт. Мало того, судя по виду, тип моложе лет на двадцать, если не на больше.

- Бля... - я в первый раз за много лет выругался матом. - Что за хренотень?

Мужик в зеркале слово в слово синхронно повторил мои слова. Находясь на грани сумасшествия, я для чего-то подмигнул ему и тут же получил в ответ тоже самое.

- Ты, это я?.. - вопрос, заданный отражению, оказался абсолютно лишним, потому что и так было понятно, что мужик в зеркале - это я и есть. То есть не я, но...

- Капец... - не в силах справится с самоидентификацией, я приземлился на кровать. - Точно, рехнулся. Или под какой-то дурью галюны ловлю.

Нет, а что я должен чувствовать, убедившись, что какая-то нечистая сила сперла мое родное тельце, взамен подсунув чужое? Моложе, здоровее, но чужое. Не, так не бывает. Значит, на самом деле рехнулся. Веселенькое приключение получается. Так, надо бы для начала взять себя в руки.

Что мы имеем? Я уже не в Херсонском централе - и это уже хорошо. Идем дальше. Моя пятидесятидвухлетняя, уже хорошо траченная молью тушка куда-то исчезла, сменившись молодым здоровым телом с брутальной мордой. Это, мягко говоря, необычно, но тоже неплохо, потому что мозги Говорова Александра Вячеславовича остались при мне. Вроде пока все, остальное надо прояснять.

- Ну что же, приступим... - я встал и первым делом шагнул к порогу каюты, где обнаружил, что дверь заперта на массивный засов с моей стороны.

После чего опять отправился к зеркалу, но не дошел до него, остановившись перед столиком.

- Надо же... - я взял в руки полупустую бутылку с этикеткой, ненавязчиво сообщавшую, что это коньяк производства поставщика его императорского двора некого Шустова. - Классно под старину сработано. Или настоящий раритет? А на вкус? Надеюсь у этой тушки с мотором все в порядке...

Не удержавшись от соблазна, я набулькал немного янтарной жидкости в простую граненую стопку и осторожно пригубил. Опасения оказались напрасными - коньяк оказался на вкус довольно неплох, вновь приобретенное тело тоже среагировало должным образом - сумбур в голове потихоньку стал утихать.

- Гм, недурно... - я остановил взгляд на охотничьем ноже финского типа с оправленной в черненое серебро роговой рукояткой, и откромсал им кусок сухой колбасы, лежавшей на вощеной бумаге рядом с бутылкой. - Оленья, что ли? Весьма...

После чего, дабы завершить гастрономическое наслаждение должным образом, потянулся к раскрытой пачке папирос.

- Что тут у нас? - глянул на картинку, украшенную рельефными медалями каких-то выставок и прочитал вслух, с каждым словом охреневая все больше и больше: - Папиросы крученыя, фабрики И. К. Соколова, Царь-Пушка, Санкт-Петербург, двадцать пять штук - пятнадцать копеек? Чего?.. - не веря своим глазам, я оторвал от пачки клочок акцизной марки. - 1916 год... тысяча девятьсот шестнадцатый? Да ну нафиг?!! Да они за сто лет давно бы уже в пыль превратились...

Вот тут до меня наконец стало доходить. Конина и курево образца начала прошлого века, древний пистоль, архаичный прикид, да все вокруг не такое - явно несовременное...

Срочным порядком употребил еще пару глотков коньяка, потом крутнул колесико серебряной бензиновой зажигалки украшенной замысловатой монограммой, подкурил папироску и глубоко затянулся.

- Черт... - причудливый клубок дыма поплыл по каюте. - Неужели по жизни так бывает? Вот это сподобился...

Сразу вспомнился разговор с Лехой, где я выразил желание все начать с чистого листа, как в книге про бедолагу, занесенного неведомой силой во Францию пятнадцатого столетья.

- Типа, боженьке в уши, да? - поинтересовался я у Николая Чудотворца, смотревшего на меня суровым печальным взглядом с дешевой иконы на стене. - С какой-такой радости? За какие заслуги? Ты уж не гневайся за дерзость; я не жалуюсь и не ропщу, просто немного охренел от такого пассажа. Кстати, на каких условиях? Помнится, что я обещал завязать. Так вот, я серьезно подумаю над этим. Ну что скажешь?

Никола ничего не ответил мне, вместо этого в дверь деликатно постучали и вежливый голос сообщил:

- Прошу прощения, капитан приглашает вас к себе в салон...

- Позже, - неожиданно грубо рыкнул я в ответ. - Сейчас я занят...

И подивился небрежным господским ноткам в своем голосе. М-да... а паренек в которого меня занесло, явно не из рабочего класса. Неужто из графьев?

- Извините... - настойчиво, но по-прежнему вежливо возразил голос за дверью. - Мне поручили срочно сопроводить вас, дело не терпит отлагательства. Возможно, в скором времени придется покинуть корабль.

Одновременно с его последним словом судовая машина стихла.