Его звезда

— Спасибо, — промокаю лицо платком, комкаю его в руке. — Если бы не Эмин, не знаю, как бы справилась со всем. Все же он многое на себя взял, пока я пыталась понять, что такое бизнес и с чем его едят! — смотрю на памятник, папа словно ободряюще мне улыбается, как бы подталкивая использовать этого добровольного слушателя. Все равно мы никогда с ним больше не увидимся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Извините, — смущенно улыбаюсь, мужчина ободряюще улыбается.

— Ничего страшного. На самом деле иногда нужно выговориться, не копить в себе все, что копится, как хорошее, так и плохое. Именно рассказав все, приходят ответы на мучавшие вопросы, понимаешь, как дальше нужно поступать. Когда у меня умерла жена, я не понимал, почему она? Почему человек, которого я безумно любил, дышал им, внезапно от меня ушел? Я забил на все, пропадал на кладбище, сидел возле ее могилы, спал бы, наверное, если бы друзья и родители не приезжали и не забирали меня. Меня жизнь не интересовала, я хотел умереть и быть рядом со своей женой. Однажды ко мне подошла женщина. Я вывалил на нее все, что болело на душе, что тревожило, что пугало. И знаете, мне стало легче. Я не стыдился перед нею плакать, выглядеть слабым и потерянным. Это своего рода, эффект попутчика, когда можно рассказать все незнакомому человеку, зная, что никогда вы его больше не увидите.

— Эффект попутчика?

— Именно, вы можете поменять имена, хронологию, просто выговориться. Поверьте, я молчаливо вас выслушаю без осуждения и без советов! — мужчина склоняет голову и улыбается, вызывая у меня ответную улыбку.

— Я попробую, — первые предложения давались с трудом, но потом я рассказала этому человеку почти все, что произошло со мною за этот год до сегодняшнего дня, до того самого момента, как я оказалась здесь с разбитым сердцем, мечтами и полным не пониманием, как дальше жить.

— Вы такая юная, но при этом очень сильная. Я верю, что этот ваш любимый человек, однажды поймет, кого он потерял, но пусть это будет его потеря, а не ваша. Вы идите вперед с гордо поднятой головой и улыбайтесь, несмотря на то, что творится душе, не давайте повод людям злорадствовать.

Мы встаем со скамейки, я смотрю на памятник, посылаю родителям воздушный поцелуй. Мне действительно после своего монолога стало легче, и кое-что поняла: я иду дальше, без Эмина. Он был моим большим уроком, дисциплиной, которую я с треском провалила на экзамене, но пересдавать нет желания.

— Спасибо, что выслушали, знаете, мне было приятно говорить в одно лицо, — смеюсь, мужчина хмыкает.

— Иногда эгоистом полезно быть.

— Соглашусь.

Выходим с кладбища, Гена стоит возле машины и ждет меня.

— За вами?

— Ага, — протягиваю руку для рукопожатий. — Спасибо! — серые глаза, смотревшие до этого с искоркой смеха, сейчас задумчиво разглядывали мое лицо. Улыбаюсь, убираю руку, спешу к Гене, чувствуя спиной пристальный взгляд.

— Поехали домой! — ныряю в салон, не смотрю в сторону, не хочется показывать свою заинтересованность, хоть окна и были тонированы. Сердце взволнованно билось в груди, мне определенно этот мужчина был симпатичен.

Домой уже возвращалась в приподнятом настроение, но все длилось ровно до того момента, пока я вдалеке не увидела джип Эмина.

— Останови машину! — приказываю Гене. Знаю, что Эмин поедет прямо, не станет разворачиваться. Подаюсь вперед, жадно разглядываю машину, задерживаю дыхание, когда из ворот выходит тот, от которого кружится голова даже на расстоянии. Стискиваю кулаки, больно впиваясь ногтями в ладонь, эта боль напоминает мне о своем решении идти по жизни без Эмина.

Сердце рвется вслед уезжающему джипу, прикусываю губу, чувствуя во рту привкус крови. Делаю вздох сквозь стиснутые зубы. Вибрирует в кармане мобильник. Вытаскиваю его, и рука предательски дрогнула, увидев имя абонента. Отклоняю звонок, поднимаю глаза, провожая с тоской удаляющийся автомобиль. Приходит смс. Вижу, что от Эмина. Первый порыв был прочитать, узнать, чего он хочет, но беру себя в руки, удаляю всю нашу переписку, вношу данный номер в черный список. По поводу бизнеса пусть общается с Женей или с Захаром Генриховичем, меня не трогает. Точка, в нашей истории. Запятой не суждено быть.

* * *

Умываюсь холодной водой, потом, опираясь о столешницу, смотрю на себя в зеркало. Одни глаза остались, которые выглядели на исхудавшем лице, как два блюдца, точнее два бездонных озера. Я знала, что мой вес сейчас ниже нормы, знала, что выгляжу, краше в гроб кладут. Но еда вызывала отвращение, жизнь не радовала, потеряла напрочь интерес ко всему, что творилось вокруг. Работа, работа меня спасала от чёрной тоски, от чёрной дыры, которая с каждым днем все больше и больше разрасталась.

— Стелла, знаешь, я хоть и не люблю Дашку, но в одном я с ней солидарна: харе себя гробить! — за спиной стоит Алёнка.