Его звезда

— У меня в машине детское кресло, — видно, что Андрей не хочет выпускать из рук сына, боится его потерять, когда уже узнал, какой он, как пахнет, как улыбается. Паша, увидев меня, тянет в мою сторону свои маленькие ручонки. Андрей чуть ли не скрипит зубами, но вынужден передать ребенка мне в руки, дабы тот не устроил истерику.

— Кресло можно перенести. Амина? — смотрю на Амину, она украдкой бросает на Андрея нежный взгляд, он сжимает ее руку.

— Все будет хорошо, я ж обещал! — отворачиваюсь от парочки. Слишком больно смотреть на них, зная, что другая из-за этого сейчас тихо меня ненавидит.

— Чем ты думала, когда летела сюда? — спрашиваю Амину, когда мы вдвоем шли к моей машине, перед этим сказав Андрею, где ее припарковал, чтобы он принес автокресло для Паши.

— Мы хотели сбежать.

— Замечательно. Ты его настолько любишь, что готова была на все? — Амина поднимает на меня свои ореховые глаза, кротко улыбается.

— Да, Эмин, я его настолько сильно люблю, что готова идти за ним хоть на край света против воли семьи. Тебе не понять, — опускает глаза на свои руки. Как же я был сейчас с нею не согласен, если б она только знала.

Андрей чуть ли не бегом идет к моей машине, с тревогой поглядывая на молчаливую Амину, пока устанавливал кресло сзади. Усмехнулся, заметив, как он попытался запомнить номера. Усаживаю Пашу, пристегиваю его ремнями, киваю Амине, она послушно обходит машину и садится рядом с сыном, с другой стороны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Адрес? — спрашиваю у зависшего Андрея, он секунду смотрит на меня стеклянным взглядом, потом называет адрес.

Андрей живет где-то за Мкадом, среди однотипных многоэтажек, что с первого разу не сразу и найдешь нужный дом. Естественно он приехал первым и уже нас поджидал во дворе. Увидев мою машину, тушит сигарету.

Выхожу из джипа, Андрей кидается к стороне, с которой был Паша, и с трепетом берет спящего сына на руки.

— Кресло куда? — испуганно смотрит на меня, потом догоняет смысл вопроса, нервно дергает головой в сторону своей машины. Я перетаскиваю кресло, беру чемодан Амины, мы втроем идем к подъезду, возле которого по традиции сидят любопытные соседи. Проходим под пристальными взглядами, Амина оглядывается на меня через плечо, я взглядом приказываю идти ей и не смотреть по сторонам.

Квартира по моим меркам скромная, при беглом осмотре это оказалась двушка. Амина подходит к Андрею, который все никак не может налюбоваться спящим сыном, втроем они смотрятся странно для меня. Смуглая, черноволосая — Амина, светлокожий, блондин — Андрей. Одергиваю себя, о несхожести мне самому надо думать в последнюю очередь, ибо у самого точно такая же картина: голубоглазая блондинка со светлой нежной кожей. Мысль о Стелле причиняет почти физическую боль, смотрю на время, от досады стискиваю зубы.

Звонит мой мобильник. Звук оказывается слишком громким в этой тишине. Паша вздрагивает и громко начинает плакать. Я смотрю на дисплей и торопливо отворачиваюсь.

— Да, — тишина в трубке давит своей тяжесть. — Стелла, что случилось? — тру переносицу, хочется совершенно другое сказать, но от рева Паши мысли путаются.

— Я собрала твои вещи, сумка будет ждать тебя на первом этаже, — сухой, режущий по нервам голос Стеллы убивает.

— Стелла…

— Извини, мне пора, — отключается. Понимаю, что позвонила не из-за сумки, позвонила, чтобы окончательно себя убедить в том, что для меня она на втором месте после семьи. И это второе место ей не нужно. От злости бью кулаком в стену, поворачиваюсь.

— Забери ребенка, а с тобой пойдем поговорим! — рявкаю в сторону голубков. Амина с опаской косится на меня, поспешно забирает Пашу, уходит в одну из комнат. Андрей поджимает губы, идет на кухню, я следом, закрыв за нами дверь.

— Эмин, Амина говорила, что ты из всей семейки самый адекватный и с тобою можно договориться. Я не буду ходить вокруг да около, буду с тобою откровенен. Я забираю Амину и сына с собою в Америку, мне предложили там работу, хорошую работу. Я смогу обеспечить ее и нашего сына, — мнется, волнуется, — возможно не так, как ты, но они ни в чем не будут нуждаться.

— Ты понимаешь, на что ты ее обрекаешь? Уехав с тобою, она навсегда будет отрезана от семьи! У нас такое не прощают, Андрей.

— Понимаю, но и ты пойми, это мука жить вдали друг от друга, ей вдвойне тяжело жить с тобою, не любя. Ты не понимаешь, каково это любить и не иметь возможности быть рядом с любимым человеком! Это убивает, жить не охота и только мысль о том, что она где-то там, тоже страдает, тоже тоскует, что мои чувства взаимны, не дает свихнуться и заставляет что-то предпринимать.