Его звезда

— Ты ни во что меня не ставишь! — всхлипывает в трубку, должен чувствовать себя виноватым, раньше чего-то это прокатывало у нее, сейчас я спокойно выслушиваю причитания на чеченском языке.

— Я ценю все, что ты делаешь, но ты мыслишь по-старому. Иман доучится и будет врачом, это база жизни, мама. В случае развода, ей есть чем себя обеспечить, а не мыкаться по родственникам, как сирота.

— Развод — исключено! Это позор! Хватит нам твоего развода!

— Жизнь показывает, что такое возможно и у нас!

— Наш президент против этого!

— Президенту все равно, как будут совершенно два чужих человека уживаться без любви и уважения. Еще и рожать ребенка!

— Когда я выходила замуж, меня никто не спрашивал, хочу я этого или нет. Отец решил, значит так надо! Он эти мысли вкладывал и в твою голову, но видимо плохо вложил!

— Тебе повезло, что вы с отцом сумели найти точки соприкосновения. Но я не собираюсь себя насиловать и жить с той, которую против моей воли навязали!

— Эмин…

— Это мое последнее слово. Не трогай Иман. Как и меня. В конце февраля прилечу! — и без долгих прощаний отключаю звонок. Швыряю мобильник на стол, закусывая губу.

Не сказал. Она бы и не услышала меня. Надо признаваться, смотря ей в глаза. После этого разговора четко понял, что мать не примет Стеллу. Ильяса еще может быть, со скрипом, сделав поблажку в виде того, что он мой сын и носит приличное имя. По ее меркам. Стеллу не признает.

— Эмин? — Стелла с опаской заходит в кабинет. Я натянуто ей улыбаюсь, никак не могу переключиться. Почему моя мать так любит вмешиваться в личные дела?

— Да, милая!

— Ты хмуришься! Что-то случилось? — подходит к столу, обойдя его, приседает на подлокотник кресла. Я обнимаю ее за талию и утыкаюсь лицом в живот. Гладит меня по голове, ничего не произносит. Чувствую ее дыхание на своем затылки, кожа покрывается мурашками, когда ее губы прикасаются к открытой шее. Всего лишь невинная ласка, а ниже пояса все напрягается.

— Стелла!

— Я не могу тобой надышаться! Вы с Ильясом стали для меня наркотиком!

— Рад, что ты подсела на нас, это дает гарантию, что не слезешь с этой зависимости! — поднимаю голову, смотрю в смеющиеся голубые глаза. — Может через годик дозу увеличим?

— Это намек или предложение?

— Это факт! Я хочу дочку!

— Твоему сыну еще нет недели, а ты хочешь уже дочку!

— Я просто предупреждаю тебя!

— Эмин! — смеется, целует меня куда-то в бровь. — Я пока не готова на повторный подвиг! Дай прийти в себя, через годик мы вернем к этой теме, а пока… Не желаете ли вы, Эмин Исмаилович, принять участие в жизни Ильяса Эминовича?

— Например? Сиськи нет! — глаза сами опускаются на соблазнительный бюст кормящей мамочки, непроизвольно облизываю губы, ерзая на кресле.

— Памперс сменить, например, — со смехом встает, откидывает волосы на спину. Я иронично приподнимаю бровь, не веря, что мне действительно это предложили.

— Ты серьезно?

— Как никогда! Вместе занимались сексом, вместе и будем воспитывать последствия этого действия!

— Не уверен в разумности этой идеи!

— Вставай, сын не будет ждать! — в подтверждение ее слов слышу недовольное кряхтение с тонким писком.

— Я надеюсь, что это не станет традицией!

— Это станет обязанностью! Но я верю в тебя! — посылает мне воздушный поцелуй, убегает на уже громкий плач, я подрываюсь следом. Понимаю, что ничего серьезного не случилось, но черт, это же плачет мой сын!



39 глава

Эмин

— Я хочу спать! — Стелла вяло чистит зубы, я вытираю волосы полотенцем после душа.

— Ложись, не думаю, что Ильяс сейчас проснется.

— Я похожа на зомби! — недовольно бурчит женушка, рассматривая себя в зеркале. Я на секунду замер, окидывая ее внимательным взглядом.

Полюбившиеся мне округлости ушли. Она себя посадила на жесткую диету. Не из-за фигуры. Из-за сына. У него начались колики. Теперь стал догонять, чего в свое время постоянно плакал Паша. Но то был чужой ребенок, мне его было жалко, но не было желания что-то сделать. Если я был дома и накануне нет важной встречи, брал Ильяса себе у уставшей Стеллы. Почему-то на моей груди, при контакте кожа к коже, он засыпал быстро и надолго. Высыпались двое: сын и жена, я — нет.

Стелла полностью себя посвятила малышу. Домашние заботы ранее на ней не лежали, сейчас подавно. Я пропадал на работе, но старался выходные полностью посвящать семье. Мне нравилось наблюдать, как меняется Ильяс, как он чему-то новому учится. Даже тешил себя мыслью, что он меня узнает. Сын любил купаться с первого же дня, поэтому Стелла сразу нашла тренера по плаванью для грудничков, который приезжал на дом. Потом массажист. Еще фотограф. В общем малышка отрывалась, как могла, была бодра и весела, даже когда Ильяс плакал всю ночь. Иногда мне казалось, что она играет в куклы-матери. Но были дни, батарейка ее садилась, она потухала. Как вот сейчас. И да, сон бы ей не помешал, круги под глазами говорят о недосыпании.

Ловлю на себе жадный взгляд в отражении зеркала. Замираю с поднятой рукой, нахмурившись смотрю на Стеллу. Выразительно облизывает губы, распрямляя плечи.

— Это то, о чем я подумал?