Его звезда

Осторожно поворачиваю голову, моментально попадая в плен шоколадных глаз. Смотрим друг другу в глаза, его становятся чёрными воронками, засасывающие меня в свой омут, а я и рада утонуть. Это так странно было вновь чувствовать влечение, но все же понимаю, что меня влекло не к какому-то мужчине, меня влечет именно к Эмину, конкретно к нему. Будь на его месте милашка Даррен Крисс, я бы не превратилась в нимфоманку, рыдающую от его ухмылки. Было время, когда хотела именно из-за него уехать в Америку, но это было до встречи с Эмином.

— Почему? — вопрос не слышу, читаю по губам, прикрывают глаза, перебирая варианты его вопроса. Всё сводилось к одному: Булату. Вздрагиваю, отскакивая в сторону, до сих пор не знаю, как себя вести с ним, если он узнает правду. Не знаю, как он будет смотреть на меня. С презрением? С осуждением? Иль сочувствием?

Эмин встаёт, идет на меня, я пячусь назад, упираюсь в подоконник, большими глазами слежу за его приближением. Часто дышу, пытаюсь сто раз себе напомнить, что это не Булат, что от этого человека ждать принуждения не стоит, он без моего согласия не тронет меня. Смотрит на меня, между бровями глубокая морщина, губы сжаты, он держит себя в руках, хотя чувствуется, как волны гнева накатывают на него. Знает. Эта истина меня парализует, опускаю глаза, нервно тереблю воротник блузы, разглядывая ламинат под ногами.

Подходит ко мне, между нами два шага, ботинки у него можно использовать вместо зеркала. Как он умудряется так аккуратно ходить по улице?

— Стелла… — обхватывает двумя пальцами мой подбородок, приподнимает его. Робко смотрю ему в глаза, очаровываясь расплавленным черным шоколадом, который меня обжигает, окутывает своей теплотой и греет, оставляя на языке вкус сладости с ноткой горчинки.

Он сокращает остаточное расстояние, он рядом, чувствую его кожей, каждой своей мурашкой на теле, полностью отдаюсь гормонам безумства, счастья и эйфории, ноги подгибаются, вот-вот могу упасть на пол.

Что он увидел в моих глазах, наверное, одно из самых сокровенных желаний прошедшего лета, во всяком случае уверенно обхватывает одной рукой затылок, второй талию и максимально близко притягивает к себе. Упираюсь ладонями ему в грудь, облизываю моментально пересохшие губы. Глаза напротив темнеют, склоняется и целует, выбивая этим поцелуем весь воздух из лёгких.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но разве я сдаюсь? Принимаю? Нет, сжимаю губы, пытаюсь вырваться, но Эмин настойчиво, мягко сминает мои губы, проникает языком вглубь. Стону, цепляясь за его плечи, бесстыдно прижимаясь всем телом к нему. Голова кружится, как от выпитого шампанского, мне приятно, хорошо, весело. Пытаюсь перехватить инициативу, наивная, Эмин хоть и не зверь в человеческом обличье, но лидерство свое не отдаст, тем более девушке.

Скучала. Как же я скучала. Как-то до этого момента не осознавала, что не жила, не дышала и только в его присутствии вновь научилась различать цвета, слышать звуки, осязать вкусы.

Его рука на затылке смещается, не прерывая поцелуя, вытаскивает шпильки из прически, и волосы водопадом падают мне на спину. Откидываю голову назад, изгибаясь телом так, как будто мы с ним пазлы, правильные пазлы. Мы гармонично состыковываемся, невозможно оторваться друг от друга. С каждой минутой язык, губы Эмина становились все более требовательнее, нетерпеливые, горячие ладони гладят меня по спине, прижимая к себе все сильнее и сильнее. Непонятно, как мы дышали, дышали ли вообще, хороший вопрос.

— Шшш… — тяжело дышит, смотрит мне в глаза, осторожно касается пальцами моих распухших губ.

— Эмин… Пожалуйста! — дерзко, нагло просовываю ладони под пиджак, вытаскиваю рубашку из брюк, при этом целуя его до боли, он терпит. Чувствую его колебания, его возбуждение, его жар тела, и все это заводит до тягучей боли между ног, до влажных трусиков.

— Стелла, это неправильно, — шепчет в губы, обхватывая ладонью мою грудь, сжимает её сквозь блузу и бюстгальтер, и все равно возбуждение бьёт по нервам, как ток по оголенным проводам.

Только с ним я становлюсь смелой, только с ним я могу позволить быть себе раскованной и тонуть в горящих карих глазах. Вот он, настоящий Эмин, без масок, без рамок, моралей, стоит передо мною и вздрагивает от моих прикосновений, сжигает себя вместе со мною в костре своей страсти и не пытается его потушить, хоть понимает, что гореть ему в этом аду. Но я с ним буду гореть, держа его за руку.

Чувствую животный голод, голод до секса, первобытный такой голод, когда чувства смешиваются с физиологией, но второго больше, чем первого. Прикосновения уже не такие трепетные, поцелуи уже не такие томные, все на грани, и Эмин старается перевешивать в сторону нежности, хотя сложно держать в себе голодного зверя.