Его звезда

— Сейчас вы убедились, что он — это он, временная регистрация есть, не вижу повода его больше задерживать.

— При обыске обнаружили оружие без разрешения.

Я теряю дар речи, услышав эту информацию. Твою дивизию! Прибью сам, как только вытащу этого засранца отсюда! Совсем потерял страх, придурок!

Судя по тому, как начинает нервничать капитан Егоров, выгляжу я грозным, ибо даже Николай Алексеевич рядом напрягается.

— Мы привезли его в отделение.

— По закону он имел право позвонить адвокату! В котором часу вы его задержали? — подает голос прихваченный юрист, я сильнее стискиваю зубы, пытаясь сохранить самообладание.

— После полудня, но в связи с тем, что молодой человек вел себя вызывающе, хамил представителям закона и оказывал сопротивление, мы отказали ему в звонке, но пошли на уступки в виде звонка от нас. Далее поместили в камеру, где впоследствии между ним и одним из задержанных ранее произошла ссора с выяснением отношений. Возник конфликт.

— Что с моим братом? — холодным тоном спрашиваю, устав от лишних подробностей. Булат умел драться, поэтому я не особо переживал, что его могли избить, он сам кого хочешь разукрасит.

— Мы их разняли, спросили у него, как он себя чувствует, ответил, что все нормально, — капитан Егоров словно не слышит моего вопроса, продолжает свое повествование. — Он сидел на полу с закрытыми глазами, никто его не трогал. Через какое-то время дежурный Романов отметил, что ваш брат, — украдкой смотрит на меня, — не меняет положение тела и вообще как-то странно, что несколько часов сидел без каких-либо движений. Он зашел в камеру, чтобы его разбудить, — вновь пауза, и это пауза не перевести дыхание, а собраться с духом, чтобы сообщить что-о важное. — Он не подавал никаких признаков жизни, вызвали медиков, которые констатировали смерть. Сейчас возбуждено уголовное дело и будет расследование по факту смерти Булата Шахидовича. Тело забрали на экспертизу для установления причины смерти, через несколько дней отдадут.

Я молчу. Сжимаю руки чуть ли не до хруста, но внешне никак не реагирую на сказанное, хотя… У меня даже слов нет, чтобы что-то сказать, да и говорить нечего. Совсем не вникаю, какие вопросы задает Николай Алексеевич, пытаюсь сейчас просто осознать, что Булата нет. О, Аллах! Как это?! КАК???!!! Как такое могло произойти? Молодой пацан! Ему жить и жить! Пусть дурной, глупый, эмоциональный, но не смерть же!

Булата нет. В это трудно поверить, и я не верю. Потираю губы, пытаясь собраться, но мысли все равно расползаются в разные стороны и только одна бьется: Булат умер. Я еще даже не понимаю, как мне сообщить эту новость матери и всем остальным родственникам, и главное выдержать шквал негодования и возмущения, что не уследил, не уберег брата. Одно было ясно: по возвращению в Грозный меня ждал ад.

— Скажите, как абсолютно здоровый, молодой парень мог умереть… — враждебно обвожу взглядом простой кабинет капитана.

— Все выявится при вскрытии.

— Я это так просто не оставлю! — со скрипом отодвигаю стул, отворачиваюсь, вылетаю из кабинета, как из прокаженного места.

Как доехал до гостиницы, что делал — все как в тумане. Вечер-ночь прошли в забытьи, Николай Алексеевич после моего требования ускорить процесс вскрытия и опознания за определённую сумму денег, прикрываясь своими обычаями хоронить до заката, кому-то позвонил. Мы вместе поехали в морг куда отвезли Булата.

Когда я шел по холодному коридору с белым светом, от которого болели глаза, ничего не испытывал, был опустошен на эмоции. Медик с равнодушным лицом подошел к одному столу, на котором кто-то лежал под простыней, отдернул ее. Сглатываю, сжимая зубы, чтобы не заорать. Это был Булат. Синий. Бездыханный. Неподвижный. С трудом киваю головой, признавая, что это мой родственник. Формальности с документами отнимают еще какое-то время, заставляя думать по факту, не растекаться мыслями. Мне пообещали в сжатые сроки все уладить и отдать Булата. Ночью вместо сна, я решал вопросы транспортировки тела в Грозный, именно этой ночью порадовался, что Москва никогда не спит, и за деньги можно совершить невозможное в другом месте возможным здесь. Утром, вернувшись за телом, передали медицинское заключение, перед тем как положить бумажки в файлик, цепляюсь взглядом за слова из заключения причину смерти: субарахноидальные кровоизлияния. Позже я узнаю, что такое возможно при ударе кулаком в голову.

Выхожу из морга, достаю телефон. Нужно сделать один звонок.

— Да, Эмин, — голос матери уставший, вчера я ей сообщил, что не получается вернуться, она промолчала поэтому поводу.

— Мама. Булат умер. Сегодня я вылетаю с его телом домой, — жду слова, какой-то реакции, но в трубке тишина. Зловещая, удушающая. — Мама… — звонок обрывается, слышу только частые гудки.

* * *