Эгоист

Догнал её, хохочущую, на лестнице. Прижал хрупкую фигурку к перилам. Смял её губы в болезненном поцелуе, до синяков стискивая тело руками. Сейчас я как никогда был далёк от прежнего Кирилла, который мягко обольщал девушек. С Ксюхой мне хотелось грубо. Неистово. Забыв об осторожности и нежности. И, кажется, она совсем не возражала, если судить по страсти, с которой она отвечала на каждое моё действие. Так что под кожей начинало вибрировать от желания.

Но я догнал её не для этого.

Резко оторвавшись от уже мало что соображающей девушки, я закинул её на плечо и потащил в сторону парковки, — она вроде говорила что-то про выключенный телефон. Смеясь, Ксюша обхватила меня за талию, прижавшись лицом к спине.

Мы вышли на парковку, и Ксюша допустила одну очень большую ошибку: уже уверенно шагая к машине девушки, я почувствовал на спине её горячие губы. Я замер на полпути и обречённо вздохнул: эта безбашенная девчонка не оценила моих нечеловеческих усилий, которые я приложил для того, чтобы оторваться от неё и дать ей время разобраться со своей семьёй. Но она сама дала мне полный доступ. И я собирался воспользоваться им по полной. В конце концов, джентльменство никогда не было моей сильной стороной.

Я поставил её на ноги и, не дав возможности прийти в себя, усадил на первую попавшуюся машину, вклинившись между её ног, и принялся терзать её губы, то даря мягкость и чувственность, то сминая грубо и отнюдь не безболезненно. И если поначалу она восприняла это за очередную игру в кошки-мышки, то, когда я содрал с неё свою футболку, а следом за ней и верхнюю часть белья, ошарашенно ахнула, но возразить ей я, конечно же, не дал, вновь запечатав рот поцелуем.

И да, как я и мечтал с первых дней знакомства, взял её прямо на капоте автомобиля.

Оставив Ксюшу решать волнующие её вопросы с родными — от моей молчаливой поддержки она категорически отказалась, заявив, что должна разобраться сама — ноги понесли меня прямиком в бильярдную. Новость о том, что Никиту выпускают, вышибла у меня почву из-под ног: как бы я ни пытался убедить сам себя, это было неожиданностью. Да к тому же, за прошедшие четыре года я смог так глубоко и надёжно похоронить воспоминания о старшем брате, что совершенно забыл о его существовании. А потому новость о его освобождении была подобна первому снегу: ты вроде знал, что когда-то это случится, но это всё равно застало врасплох.

— Чего такой хмурый? — поинтересовался Егор. — Поссорился со своей будущей женой?

Я обвёл комнату взглядом — из-за невесёлых мыслей даже не заметил, как дошёл сюда — и завалился на диван. Почему-то даже физические нагрузки в зале не опустошали меня так, как одно-единственное имя.

— Через пару дней моего братца выпускают на свободу, — с мрачной торжественностью оповестил присутствующих.

Вся активность в помещении разом устремилась к абсолютному нулю.

— А я-то надеялся, что он сдох… — хмурясь, пробормотал Лёха.

Из всей нашей компании у него была самая веская причина ненавидеть Никиту, потому что только его жизни в то время реально угрожала опасность. Все остальные отделались лёгким испугом и как итог получили открытый переломный момент со смещением приоритетов в результате падения с высоты своих иллюзий…

— Я вообще забыл о том, что эта гнида существует, — удивлённо произнёс Костян.

Лёха помрачнел.

— Если бы в ТВОЮ вену всадили дозу герыча через иглу размером с чёртову водосточную трубу, ты тоже вряд ли бы забыл…

На секунду воцарилась тишина, пока каждый из нас предавался воспоминаниям о своём личном кусочке ада.

— Что ты собираешься делать? — подал голос Макс.

Я хмыкнул.

— Если у него сломается внутренний навигатор, и он благополучно забудет сюда дорогу, а заодно и номер моего телефона, то ничего.

— А если он изменился? — спросил Егор.

Мои брови недоверчиво взлетели.

— Говоришь в стиле Ксюхи. Но ей-то простительно, потому что она по природе своей очень мягкая, доверчивая и романтичная натура.

— Он тоже натура! — раздался гогот Лёхи, и в него тут же полетел бильярдный шар.

К сожалению или к счастью, Лёха от природы унаследовал завидную изворотливость, и не только в умственном смысле, так что шар пролетел мимо. Правда, его искромётный юмор по достоинству оценивать никто не собирался.

— Если он попадётся на моём пути, я за себя не ручаюсь, — глухо пробормотал Макс.

Я внимательно посмотрел на друга. Зато время, пока Никита сидел в тюрьме и не появлялся на горизонте, Макс вроде как остыл и двигался дальше, но одно упоминание имени брата было подобно полоснувшему по затянувшимся ранам ножу. С нашей всеобщей помощью нужная сумма была собрана довольно быстро, и его родители смогли избавиться от своих долгов. А вот избавиться от душевных ран другу оказалось не по силам. И я прекрасно понимал его, потому что сам до сих пор досконально помнил момент, когда мой привычный мир вдребезги разбился. Стоит на секунду прислушаться, и звенящий стук осколков расколовшейся реальности эхом раздаётся в моей голове.