Егор Гайдар

Президента нет, он в поездке по стране. Связываюсь с Генштабом, прошу срочно обеспечить переброску десантников. Звоню Виктору Ерину (министру МВД. – А. К., Б. М.), спрашиваю, в какие сроки он может перебросить туда дополнительные внутренние войска, говорю, что военные в полном объеме помогут авиацией. Поручаю Георгию Хиже (вице-премьеру. – А. К., Б. М.) срочно вылететь во Владикавказ, возглавить оперативную группу правительства на месте, даю ему в помощь Сергея Шойгу, председателя Комитета по чрезвычайным ситуациям, превосходно зарекомендовавшего себя в ходе проведения миротворческих операций в Южной Осетии и Грузии, в Молдове. Раскрутив машину, еду на аэродром встречать Бориса Николаевича, докладывать ему ситуацию.

Во Владикавказе крупные беспорядки. Огромные толпы на улицах, люди требуют оружия. Хижа и Шойгу связываются со мной, докладывают: если что-то немедленно не придумать, ситуация выйдет из-под контроля. Склады вооружения просто захватят. В целом войска действуют достаточно быстро, решительно. Открытые боевые действия удается притушить, нового Нагорного Карабаха явно не будет. И вместе с тем допускаем две серьезные ошибки. Во-первых, размещение нашего представительства во Владикавказе, столице одной из противоборствующих сторон, что вызывает у ингушей подозрение в пристрастии федерального центра к осетинам. Во-вторых, медлительные действия руководства внутренних войск привели к тому, что в ингушские села вошли не федералы, а осетинская милиция. Нетрудно представить, какой бедой это обернулось. В Назрани никто из высокопоставленных сотрудников российского правительства так и не решился появиться. Поэтому принимаю решение немедленно вылететь на место, побывать и в Назрани, и во Владикавказе, повстречаться с военными, разобраться в ситуации.

Первым делом направляюсь в Назрань. Еду на бронетранспортере внутренних войск. Зрелище не для слабонервных. Видны следы настоящего боя, разрушений, в Пригородном районе множество горящих домов. Нетрудно догадаться, что в первую очередь – ингушских. На границе с Ингушетией встречает Руслан Аушев. Руслан говорит, что на бронетранспортере дальше ни в коем случае ехать нельзя – подстрелят. Сажусь в его машину, он – за рулем. Центральная площадь в Назрани запружена беженцами, тысячи несчастных людей, ставших жертвами политиканов. По дороге Аушев пытается выяснить мое мнение, кто стоит за всей этой страшной кровавой катавасией. К сожалению, ничем не могу ему помочь, доклады Министерства безопасности – по-прежнему свидетельство полнейшей беспомощности».

Вот с такими, мягко говоря, совсем не экономическими проблемами пришлось столкнуться в ноябре 1992-го исполняющему обязанности председателя правительства. О чем умолчал Гайдар в этом отрывке – о сотнях трупов, которые лежали у входа в Дом правительства во Владикавказе. Об этом он рассказывал только своим друзьям – Чубайсу и некоторым другим. Конфликт удалось потушить. Горячую точку – немного охладить.

Но возникали всё новые и новые.

Вспоминает Андрей Нечаев:

«…Мы с Егором сидели в кабинете. Приходит командующий Южным округом, говорит: “Ребята, хохлы отделяются. Крым – наша исконно русская земля. Я вот чего придумал: на Перекопе ядерные мины поставлю, пусть сунутся”. Егор говорит: “Я лично вас, генерал, расстреляю. Лично. Даже тройку созывать не буду. Если вы это сделаете”. И таких “смелых” ребят в то время было много. Ядерная кнопка стратегическая была (вроде как) в президентском чемоданчике, а тактическое ядерное оружие было размазано».

Кстати говоря, фраза «Я тебя расстреляю, генерал» в устах Егора не была такой уж литературной метафорой. Как мы помним, он с детства умел держать в руках пистолет, еще с кубинских времен. И видел оружие в своем доме неоднократно. Во-первых, дедушкин революционный наган – реликвию, которая досталась Тимуру по наследству. До сих пор этот наган висит в Красновидове, любовно закрепленный на ковре, вместе с шашкой Аркадия Петровича.

Во-вторых, табельное оружие самого Тимура, которое ему полагалось и которое он, в этом можно не сомневаться, тоже держал дома.

Был у Гайдара и еще один пистолет, выданный ему уже в бытность вице-премьером.