Егор Гайдар

Всю кодексную часть мы приняли. Земельный кодекс, Гражданский кодекс – это вторая, экономическая конституция страны. И кстати, очень тяжело принимался этот кодекс, и последняя часть его была заморожена. Тогда и аграрники поддержали, тяжелейшие были переговоры по этому поводу. Но он был принят. Страна по нему живет. И эти кодексы были приняты. И Земельный кодекс тоже был разработан, остался в переходе к следующей Думе. Вообще портфель законопроектных предложений, с которым партии пришли в Думу, особенно гайдаровцы, он был содержательным. Он пришел из Верховного Совета России. И поэтому я настоял на том, чтобы Михаил Алексеевич Митюков (представитель “Выбора России”) стал первым моим заместителем. Потому что он этим портфелем и ведал».

Законопроекты, которые разрабатывались в первой российской Думе, достались в наследство законодателям уже второго созыва Думы, хотя она была намного более левой и даже более «красной», чем Дума первая. Вот как говорил о первом и втором составе Думы политик Владимир Рыжков:

«Слишком большим упрощением было бы сказать, что Дума была консервативной, ретроградной. Она была пестрой. И чрезвычайно пестрой. Там было несколько реформаторских фракций. Были центристы, например “Женщины России” Екатерины Лаховой.

Были и левые центристы, например “Аграрная партия России” Лапшина – Харитонова.

И надо сказать, что у оппозиции, то есть совокупной оппозиции (коммунисты плюс ЛДПР плюс Аграрная партия), да, у них было большинство. Но оно было очень небольшое, буквально, может быть там, 5–7 голосов. То есть, на самом деле, это не была однородно оппозиционная Дума, как часто думают. Нет. Это был примерно равновесный парламент между сторонниками президента и левой оппозицией, это во-первых. А во-вторых, даже сами коммунисты – они вели себя достаточно оппортунистически по отношению к своим популистским лозунгам. В том смысле, что довольно часто они договаривались с президентом и довольно часто они договаривались с правительством Черномырдина, и принимали нужные решения.

…Поэтому вопреки сложившемуся стереотипу о том, что первая Дума и вторая Дума были коммунистическими и ничего не давали делать президенту, это не так. Если вы посмотрите факты, вы обнаружите, что подавляющее большинство законов, по которым сейчас живет Россия, были приняты первой и второй Думой. Словом, если в целом описывать, то отношения президентской власти Ельцина и первой Государственной думы – не были антагонистическими, они не были конфронтационными. Скорее, это было трудное сотрудничество».

Совсем в иных тонах, гораздо более жестко, описывают это «трудное сотрудничество» помощники Ельцина: «Отсутствие в Думе пропрезидентского (проправительственного) большинства заставляло исполнительную власть прибегать к нестандартным ходам для “продавливания” своих решений (все та же острая и болезненная шпилька в адрес Гайдара и его якобы «провалу» на выборах. – А. К., Б. М.). Фактически это сводилось в той или иной мере к подкупу в виде раздачи льгот, преференций и т. п. для коммерческих структур, стоявших за депутатскими фракциями (группами). Ясно, что чем дальше развивалась эта практика, тем дороже становились депутатские “услуги”. По признанию высших руководителей правительства, наиболее привередливы и алчны были представители аграрного лобби» («Эпоха Ельцина»).

Да, двухлетняя работа Гайдара в Думе первого созыва (она избиралась по новой Конституции всего на два года), конечно, отнюдь не была легкой и безоблачной. Популистскими фракциями готовились антиреформаторские законы, а чтобы их остановить, приходилось писать свои варианты законопроектов на те же темы. Каждый проект закона обсуждался на фракции или на президиуме фракции почти постатейно. Это был настоящий парламент с настоящей парламентской борьбой. В какой-то момент, чтобы включить в процесс принятия законов правительство, Гайдар придумал институт представителей правительства в парламенте, как он шутил, «комиссию по противодействию Думе». И что характерно, идея была принята, а в министерствах со временем появились посты статс-секретарей, отвечавших главных образом за связи с парламентом.

И все-таки, как бы это ни показалось странным, эти два года в Думе были для Егора наиболее ясными, спокойными и плодотворными. Да, в Думе сидели его идейные враги, еще недавно поносившие его на заседаниях съезда последними словами, добивавшиеся его отставки, – но сегодня он садился напротив них, доставал свои бумаги, и они спокойно и вместе склоняли головы над параграфами новых кодексов и законов, над статьями бюджета.

Теперь им не нужно было орать, кричать и поднимать уличные волнения, для того чтобы доказать свою правоту. Гражданская война была остановлена и осталась в прошлом. Теперь можно было просто работать.

У него появилось время, и он снова начал писать – Гайдар был абсолютно лишен этой возможности во время работы в правительстве. Это наполняло его дни новым, или, скорее, забытым старым смыслом.