Эготика

Глаз мой грезит небом синим.

Плосок я и я глубок.

Весь я случай, своеволья рок.

1917 г.

XXI.

МОЯ ЗАПИСКА.

Дерево цветет,

Снегом майским нежны лепестки.

Пчелка, мед и сот.

Улей и укус — ростки.

И во дверь стучится Слово.

Просит у меня приюта, крова

И для эхо и для зова.

Я объятья простираю.

Странников радушно принимаю.

Сердцем теплым угощаю.

За строкой строка

Вьют, плетут слова без слов узор.

Ластится тоска,

Стелется вечерних грез ковер.

3 мая 1918 г. Москва.

XXII.

Туфли мою.

Щетку мылом

         Крою...

И мечта об Эго милом.

           Туфли белы...

Я безвинность!

         Спелы

Ноги. Песня Лебединость.

Туфли „было“

Моет мыло.

        Тела

Частью туфля стать успела...

Туфли мою...

Занят весь собою.

XXIII.

ПИШИ.

„Пиши! — Я говорю.

„Пиши! Пиши!“ повелеваю.

Диктуй!—Я напишу.

Я побежду. Я побеждаю.

Я вольно не пишу.

Всегда пишу я под диктовку

И потому стихи

Мои нескладны и неловки.

„Пиши! Пиши“ — диктуй!

Я жду и слова, и молчанья

Послушны мне; кисть, звук

И радость, возглас и рыданья

„Пиши! Пиши“ Диктуй.

В начале был Эго... Поцелуй.

1917 год

XXIV.

В качалке слова я себя качал.

Меня всем телом улыбалось,

И в зеркале улыбки отражалось.

И нежно тихий глас меня ко мне звал, звал...

В качалке слова я себя качал,

Как мать дитя свое качает

И песней сонность, грезность навевает,

Так небо убаюкивает волны хвал.

В качалке слова я себя качал,

Так ветер летний зыблет волны,

Тоски полета и истомы полный,

Так берег, лоно усыпляет море, шквал.

В качалке слова я себя качал...

И к губам девственным своим я припадал!..

2 июля 1918 г.

XXV.

ПРИДИ!

                     Приди!

              Я жду себя!

Молю. Молитва тихая, меня ко мне веди!

Твори мне чудо, лик яви, любя!

              Я жду...

              Себя... ко мне

Волшебным словом и стихом

Себя я приведу

В полуночной тиши и тишине

             Я жду.

             Я жду себя.

Гуляю грустью в молодом саду.

Несу свой образ — я в душе, скорбя.

            Я жду...

            К себе иду.

XXVI.

Зову и кличу, и зову

Себя... И тихо Эго, Я, шепчу святое.

Во сне и на яву.

Крылюсь к Себе и стоя.

И слоги имени плету

Свои, венки благоуханий образуя.

Ловлю их на лету

В предчувстьи поцелуя.

Плету слога в звено молитв,

Творю любовные сцепленья, заклинанья,

И душу юных слов

И действа извиванья.

Все именем Своим творю,

И войны-я перемирю.

26-го июля 1918 г

XXVII.

Я ВЗДРОГНУЛ.

Себя прошел я мимо —

Я вздрогнул весь,

Как чертов сын, как мелкий бес

От ладана куренья дыма.

Себя Прошел я мимо.

Я вздрогнул весь,

Как междумирия Черкес

От мысли дуновения неумолима

Себя прошел я мимо —

Я вздрогнул весь.

Как высь языческих небес

От Слова Галилеи, Иерусалима.

XXVIII.

Лежу и сплю в постели

А Эго в дверь ко мне стучится

И стук, что глас свирели

Велю я двери отвориться

             И в комнату вступило

             Оно. Идет, приблизясь. к стулу.

             Хождение собою мило:

             Без звука и без шума—к гулу.

Прошу его садиться

А сам встаю и одеваюсь.

Я к умывальнику умыться.

А Эго голо улыбаюсь.

           На кресло опустилось.

           Сидит, окутавшие молчаньем.

           В Меня глазами остро впилось

           Как будто глаз живет свиданьем.

Я подошел Сел рядом.

Свершилося прикосновенье

Смотрю я солнцекрадом.

Оно глядится в облаченье.

           Сидим. Молчим. Мы оба.

           С лучем Тень в тихом разговоре.

           Рок вздрогнул в матери утробе.

           И звезды улыбнулись в море.

Сидим. Молчим. Мы рядом.

И очи очи обнимают,

Мой взор пахнул расцветшим садом,

Лучи летят, не улетают...

           Лежу я на диване.

           Больной я и сидеть мне трудно.

           Больной великое названье.

           У изголовья Эго — чудно.

У Эго ночи косы.

Я их плету и заплетаю

На травке серебрятся росы,

Привет алмазный шлет край к краю.

           Я косы обвиваю

           Вкруг Эго тонкой, гибкой шеи

           Я помню, забываю,

           Что в сердце вьются рая змеи

Вдруг Эго улыбнулось.

Его улыбка солнца море.

Смеяние коснулось

Меня... Лечу без крыл в просторе.

            Нет комнаты, дивана,

            Нет двери, ступа и нет града

            Кругом стоит осанна,

            В виси орлицей вьет отрада.

Лечу и улетаю.

Лес издали в тоске глядится.

Я крылья счастья обретаю,

И явь, как сон, во сне гранится.

           Вон лес. Я опускаюсь.

           В лесу стоят, глядят деревья.

           В вине я, извиняюсь,

           Средь голых милых дев я.

И на деревьях гнезда.

А в гнездах обитают птицы.

Во лбу у дев младые звезды,

Что запряжены в колесницы.

          У птицы песнь гнездится.

          Дух леса убаюкивает

          Ее... Пора уж опериться.

          „Я перышко даю“ — кивает

И звезды мне мигают.

И сердце с деревом танцует.

И неподвижность тает,

Себя течение целует.

           И звезды умирают.

           И сердце мне дарит объятье

           Путь колесницы изменяют,

           Чертят мне крест, чертят распятье.

Встал Рок. Слеза родилась.

Из пены струн и гамм волненья.

И Эго в ней переломилось —

Рука судьбы вьет зыби, звенья...

          Звук орошает Младость,

          И песне перышко дарится

          Открылась тишью радость,

          И звонко счастие струится

7-го мая 1918.

XXIX.

Иду к Себе. Люблю идти

В любленье. Я любовь в пути.

Иду, лечу, плыву.

Себя ищу, меня зову.

Ищу. Найти я не хочу

Исканья заговор шепчу

В безпутье путь любви,

Дрожь, трепет младости в крови.

Иду к себе. Иду ко мне!

Иду ко сну в великом сне.

Искать Себя иду я,

И гром любви ловлю, целуя

Иду к Себе. Ко мне иди!

Не вечно-ль буду я в пути?!

Июнь 1918