Эй, Микки! (СИ)

— Чего? – таращится на него тот и даже вилку в сторону откладывает. – Я похож на самоубийцу, что ли? – спрашивает едко, поворачивается к Микки всем корпусом и складывает руки на груди. – Вообще-то я был уверен, что это ты меня вчера клеил.

Микки не видит своего лица, но уверен, что на Галлагера смотрит как на дебила.

— С чего мне тебя клеить?

— Ну не знаю, – лыбится тот, – но это довольно подозрительно. Я вчера утром отвлекал Мэнди от мыслей о Кеньятте и болтал всё, что приходило на ум, про клуб, куда хожу по пятницам, точно говорил. И вот этим же пятничным вечером я встречаю там тебя. Или ты скажешь, что это совпадение?

— Ты охуел? – Микки настолько удивлён, что ничего другого даже на ум не приходит. А ещё вопрос звучит чуть ли не обиженно, что удивляет ещё сильнее. – Мы с тобой вместе из квартиры вышли, ты оставил Мэнди ключи, и днём она уехала к тебе.

Йен прищуривается и смотрит на Микки с непониманием, но тут же отмахивается.

— Вы могли созвониться в течение дня или увидеться вечером. А вообще мне похуй, Микки. Меня всё устраивает. «Ещё бы тебя это не устраивало», – должен сейчас проворчать ты, и на этом мы закончим, как всегда и получается. Эй, ты куда? – зовёт он в спину, но Микки не отвечает.

Он широкими шагами, вне себя от возмущения, возвращается в спальню в поисках телефона, проверяет тумбочку и карманы джинсов, ворошит подушки и одеяло. Потом выходит в прихожую, видит его на консоли, хватает и снова входит в кухню.

— Вот, смотри, – бурчит он, вставая рядом с Йеном и открывая сообщения. Его почему-то очень задевает, что Галлагер вообще мог даже подумать, что Микки пытался его склеить. Да и как будто надо пытаться и что-то придумывать, когда достаточно было бы просто перестать его отшивать постоянно. – Вот!

Он поворачивает к Йену экран и суёт чуть ли не под нос сообщения Мэнди, все шесть, впервые в жизни радуясь, что не успел их удалить: он ненавидит копить эту херню. Йен чуть отодвигается и моргает несколько раз, а потом отводит руку Микки подальше и бегает глазами по строчкам. И хмурится.

— Мэнди притащила тебя в клуб?

— Аллилуйя, блядь.

— Дождалась меня и съебалась?

— Всё ещё не могу сказать ничего, кроме «аллилуйя, блядь».

Йен смотрит на него задумчиво, а через секунду начинает ржать. Громко, от души и пиздецки раздражающе, потому что Микки, например, не видит ни единого повода для такого веселья. Правда, в какой-то момент понимает, что и сам широко улыбается, но тут же берёт себя в руки и, мотнув головой, возвращается за стол.

— Делом займись уже, ржёт он тут. Я жрать хочу.

Галлагер кивает и отворачивается, но Микки всё равно видит, что у него плечи ходуном ходят. Охуенно смешная ситуация, да. А Мэнди – сука. Кем она себя возомнила? Купидоном с костлявым задом? Микки позволил ей жить у него почти две ебучих недели и отмудохал её мужика, а она всадила ему нож в бочину. Три года с Галлагером не виделась, а посмотрите на неё, преданно заглядывает ему в глаза и скачет перед ним на цыпочках. Галлагер захотел Микки, и Мэнди подволокла в зубах. Ебануться.

Он продолжает себя накручивать всё время, пока Йен занят панкейками. Тот периодически смотрит на него через плечо, но молчит, что делает его немного умнее в глазах Микки, а уж в сравнении с Мэнди и подавно.

— Приятного аппетита, – провозглашает он через несколько минут и ставит напротив Микки тарелку с аккуратно уложенными в идеальную стопку панкейками.

— Что это сверху? – прищуривается Микки и осторожно принюхивается.

— Кленовый сироп, – отвечает Йен, усаживаясь напротив и разливая по чашкам кофе.

— Откуда ты его взял?

— В полке стоял над микроволновкой, – машет рукой тот. – У него срок годности только в августе кончается, я проверил, так что всё окей.

У Микки такое ощущение, что он квартиру снял несколько лет назад вместе с сиропом в полке, потому что уверен, что не покупал, но он молчит. Только продолжает принюхиваться и вилкой приподнимает верхний блинчик в попытке прикинуть, сколько придётся обрезать со стопки, чтобы поесть по-человечески.

Галлагер смотрит на него так же настороженно, как он на завтрак.

— Что не так? – спрашивает наконец.

— Не люблю сладкое, – быстро отвечает Микки. Не говорить же, что за свою жизнь ни разу не пробовал есть панкейки с кленовым сиропом: когда вырабатывались пищевые привычки, он метал в рот всё, что попадалось на глаза, потому что попадалось нечасто, а потом руки уже на автомате хватали в магазинах знакомые продукты.

Йен явно теряется и молча ломает вилкой свою стопку. Микки даже кажется, что выглядит расстроенным, так что он отламывает маленький кусок и быстро суёт его в рот, готовясь сразу же запить кофе. Всё оказывается не так плохо. Сладко, конечно, но не приторно до слипшейся жопы. Что, к слову, плюс, учитывая, что этой ночью он открыл для неё новое предназначение. Он усмехается в кружку и под подозрительным взглядом Галлагера говорит:

— Вкусно.

— Ты это говоришь, чтобы меня не расстраивать.

— Это похоже на меня, – хмыкает Микки. – Я же всегда подбираю слова, чтобы никого не обидеть.