Эй, Микки! (СИ)

Микки не отвечает. Они с Йеном садятся за стол, когда парень уводит Мэнди танцевать. Когда он достаёт из кармана пиджака сигареты, у Микки в голове щёлкает, и он, скомандовав понимающе кивнувшему Йену приглядеть за Мэнди, выходит на улицу следом.

Блондин стоит в стороне от остальной компании и задумчиво курит. Микки, ни секунды не колеблясь, подходит к нему.

— Прикурить дашь?

— Конечно.

Он разглядывает незнакомца, даже не скрываясь. Среднего роста – повыше Микки, но точно ниже Йена, – в дорогом костюме. И сигареты он курит дорогие, и зажигалку Микки протягивал не дешёвенькую из супермаркета.

— Я Микки, – представляется он и, зажав сигарету зубами, протягивает руку, которую тот тут же пожимает.

— Стэн.

— Подкатываешь яйца к Мэнди, а, Стэн?

Он таращится на Микки так, будто впервые услышал в одном предложении своё имя и слово «яйца».

— Прости?

— Ты туговат на ухо?

— А ты кто такой вообще?

— Я её брат, – спокойно отвечает Микки, отшвыривает в сторону окурок и, сунув руки в карманы, перекатывается с мыска на пятки. – Повторю вопрос: подкатываешь яйца к Мэнди?

— Она мне понравилась. И вроде она уже совершеннолетняя, чтобы ты не следил за каждым её шагом?

— Я за ней и не слежу. Я планирую присмотреть за тобой, Сэмми.

— Стэн.

— Чтобы от неё отцепился её бывший мужик, мне пришлось позвать несколько друзей, – упорно продолжает Микки.

— И что особенного он сделал? Просто тебе не приглянулся?

Он, кажется, злится: крылья носа раздуваются, а глаза прищурены, и смотрит на Микки явно недружелюбно. Хотя и Микки вышел не для того, чтобы гостеприимно пригласить его в семью.

— Он её колотил. И я тебя предупреждаю сразу: если у тебя хоть на долю секунды мелькнула мысль, что если повод есть, то можно и ударить разок-другой, то пиздуй отсюда без оглядки. Понял, Бен?

— Сэм.

— Да мне похер, Билли.

Стэн приподнимает бровь и слегка склоняет голову. Смотрит на Микки уже без враждебности, а потом протягивает ему руку.

— Я тебя понял. Завтра хочу пригласить её на свидание.

— А у неё ты спросил?

— Спрашиваю сначала у тебя.

Микки ищет подвох. Переводит взгляд с уложенных волос на сшитый явно по собственным меркам костюм, потом – на начищенные ботинки. Ему на вид лет тридцать пять или чуть меньше, он явно приехал сюда на тачке и кажется довольно серьёзным, а Микки хочет, чтобы Мэнди не пришлось выгрызать место под солнцем зубами. Но немного не верит в искренность молодых богачей.

— Мы выросли в Саус-сайде, – наконец говорит он, – его законы так просто не выбить. Я тебя предупреждаю: если ты сделаешь ей больно, я тебя найду и размажу, кем бы ты ни был. Понял?

— Да.

Микки продолжает буравить его взглядом. Руку Стэн так и не убирает, и Микки всё-таки её пожимает. Пацан так себе, но, кажется, с принципами.

Хорошо, что Мэнди выходит на улицу в тот момент, когда они жмут друг другу руки, а не когда Микки был полон решимости въебать по самодовольной физиономии. Йен выходит следом и обеспокоенно смотрит на Микки, но расслабляется, увидев, что всё в порядке.

Они стоят у входа ещё минут пять. Снова закуривают, болтают, Мэнди смеётся.

Микки нравится, когда Мэнди смеётся. Если быть честным, он очень редко слышит, когда она делает это искренне.

В ресторан первыми возвращаются Мэнди и Стэн. Микки идём следом, а Йен – за ним. Кажется, только для того, чтобы у самой двери наклониться к его уху и сказать:

— Не думал, что смогу любить тебя сильнее.

— Я тоже, – осторожно отвечает Микки.

Не договаривает, но делает первый шаг в сторону признания, и Йен сияет, как начищенный цент. Микки не помнит, каким было прошлое Рождество, но путь, который он прошёл за этот год, оказался безумно длинным. И таким же безумно сложным, с которого хотелось свернуть не раз и не два.

Хорошо, что не свернул. Всё в его жизни перевернулось с ног на голову и заняло непривычные места. Непривычные, но свои.

Впервые в жизни Микки счастлив.

Ему нравится.